— Так что пусть всё-таки это сделает кто-то из Ордена, — не унимался Сириус.
— Блэк, глухим обедню по два раза не служат. Никто из Ордена не пройдёт дальше Грейбека.
— Почему именно Грейбека? — удивился Гарри.
— Потому что обычно именно он охраняет вход в обиталище Тёмного Лорда.
Гарри тряхнул головой и вышел на середину комнаты.
— Ладно. Послушайте меня. Я понимаю, что вы готовы спорить до хрипоты о том, кто пойдёт и кому идти не следует. Вы можете говорить, что я ещё слишком юн и неопытен или что-то там ещё, но идти нужно мне, — Гарри взмахом руки остановил поток возражений крёстного, который набрал побольше воздуха в лёгкие, чтобы начать спорить. — Просто выслушайте, хорошо? Я ни в коем случае не хочу обидеть никого из Ордена. В конце концов, только благодаря вам спаслись многие невинные люди, а Пожирателей до сих пор удаётся сдерживать. Вы — это последний рубеж. Но на протяжении многих лет у вас не было способа уничтожения Волдеморта. И вдруг он появился. Мы не имеем право упускать такой шанс. Даже если это опасно, даже если мы все можем погибнуть. И вы все рано или поздно будете драться. С Пожирателями Смерти. Но Волдеморта нужно убить мне. Это обо мне было сделано Пророчество, а Пророчества не лгут. Это моё бремя, моя обязанность, если хотите. Так что идти должен я. Если пойдёт кто-то другой, всё может провалиться. А второго шанса у нас уже не будет.
— А если ты погибнешь? Если он убьёт тебя, как только ты накинешь на его цепочку? — произнёс Сириус.
— Значит, погибну. А его убьёт профессор Снейп. Про это тоже было сказано в его Пророчестве.
— Но мы не можем пожертвовать твоей жизнью!
— Вы — не можете. Я — могу.
Снейп тихо рассмеялся, и все обратили на него изумлённые взгляды.
— Гарри, что бы ты там себе ни придумал, пойми одну простую вещь. Самопожертвование — это несложно. Особенно когда ты знаешь, что твоя смерть пойдёт на пользу делу. Ты ведь понимаешь, что я знаю, о чём говорю, — голос зельевара стал тише. — А вот отправить на смерть дорогого тебе человека очень тяжело. Кажется, ты сам уже смог в этом убедиться.
— Да, смог. Но мы же, в общем-то, не говорим о смерти. Всё может получиться и без потерь.
— А может и не получиться, — пожал плечами Снейп.
— Вы это уже говорили! — взорвался Гарри, терпение которого подошло к концу. — Мы ходим по кругу! А ведь я не прошу многого. Всего лишь поверьте в меня. Дайте мне шанс! Потому что если кто-то и сможет это сделать, то только я. Прошу вас. Доверьтесь мне.
— Как это ни ужасно прозвучит, — медленно проговорил зельевар, — я в принципе согласен с Гарри. Раз ему суждено убить Волдеморта, то и отправить его на вершину горы тоже должен он. У любого другого в сто раз меньше шансов.
— Снейп, — подал голос Сириус, — вот если бы у тебя дети были, ты бы подверг их такой опасности?
— Если бы был уверен, что они выполнят свой долг, то подверг.
— А теперь послушай-ка меня сюда. Гарри всего шестнадцать. А ты помнишь себя в шестнадцать? Юношеский максимализм — не более того. Я в свои юные годы думал, что мир у меня под ногами и что я могу добиться всего, чего только ни пожелаю.
— Да, а также, что все попытки убийства — всего лишь милые шутки, а всё содеянное запросто сойдёт тебе с рук.
— Северус, — пожурил директор.
— Извини, Альбус. С языка сорвалось, — ухмыльнулся Снейп.
— Да, чёрт возьми, я так думал! — горячо воскликнул Сириус. — И Гарри думает так же. Он полагает, что с лёгкостью справится с Волдемортом. Что это просто весёлое приключение.
— Блэк, не суди по себе. Если в шестнадцать ты был неотёсанной бестолочью, то это не значит, что таков и твой крестник. Если ты так действительно думаешь, ты его совсем не знаешь.
— Снейп, — простонал Сириус, — ну, включи ты мозг. Гарри ещё совсем ребёнок.
— И, несмотря на это, в свои годы он намного умнее большинства взрослых, которых я знаю.
— Неужели?! — с притворным изумлением воскликнул Гарри, и зельевар удивлённо на него посмотрел. — Неужели вы наконец-то это сказали!?
— Перестань паясничать, Поттер, — поморщился Снейп.
— Ладно, — махнул рукой Гарри. — В любом случае, я уже всё решил. Пойду я, нравится вам этого или нет. Извини, Сириус.
Крёстный ничего не ответил. Только недовольно поджал губы и отвернулся. Повисла напряжённая пауза.