Нарум усмехнулся и покачал головой.
— А как ты себе это представляешь?
— Я не знаю, потому и спрашиваю. Ваши прежние жрецы жили с вами и помогали во всём. Означает ли это…
— Что ты должен покинуть внешний мир и поселиться здесь?
— Да.
— А ты готов к этому?
— А у меня есть выбор? — фыркнул Снейп.
— Разумеется, нет. Ты уже помечен нами, — Нарум дотронулся до своей шеи. — Ты уже Страж. Ты не можешь отказаться. Вопрос только в том, хочешь ли ты этого?
— Хочу ли я оставить мир, в котором живу? — скептически спросил Снейп.
— Именно. Сможешь ли ты это сделать? Тебя там хоть что-нибудь держит?
— Нет, — быстро ответил зельевар, но потом задумался. — Вернее, до недавних пор ничего не держало. Кроме Тёмного Лорда, которого нужно было уничтожить.
— А сейчас? — лукаво спросил Нарум.
— Сейчас… — Снейп уставился в пол, складывая руки на груди. — Сейчас есть кое-что. Вернее, кое-кто.
— Продолжай.
— Это мальчик, который приходил со мной, — тихо проговорил Снейп после паузы. — Я нужен ему.
— А он тебе?
— Тоже нужен, — кивнул Снейп.
— Хорошо, — улыбнулся Нарум. — Но, тем не менее, ты готов оставить его, чтобы навсегда замуровать себя в этой пещере?
— Да, готов, — с тяжёлым вздохом произнёс зельевар.
— Вот так легко?
— Я не говорил, что это будет легко. Это будет… Наоборот, слишком сложно. И слишком тяжело. Но я это сделаю, если требуется. Ведь в Пророчестве сказано, что служение вам — это бремя.
— Верно, — согласился Нарум. — Что ж, если ты готов — а я вижу, что это так, — ты достоин того, чтобы носить свой статус Стража Времени.
— И что мне нужно делать? Как я должен вам служить?
Нарум рассмеялся и покачал головой.
— А как ты хочешь это делать? Как ты собираешься служить времени?
— А как служили Стражи до меня?
— В древние времена нам нужны были посредники. Но сейчас мир изменился. Мы больше не общаемся с людьми, как раньше.
— Так как мне нужно служить? — повторил Снейп.
— А ты и так служишь, — улыбнулся Нарум. Зельевар непонимающе тряхнул головой. — С самого твоего детства. Ты предан времени. Ты не потерял ни одной лишней минуты. Ты никогда не терял время даром, ты познавал новое, изучал то, что было тебе интересно. И никогда не бездельничал. Ты всегда готов чем-то занять своё время. Разве это уже не служение?
— Я вас не понимаю, — пробормотал сбитый с толку Снейп.
— Ты был готов исполнять свой долг перед нами, был готов отказаться от самого дорогого и, пожалуй, самого светлого, что осталось у тебя в жизни — от этого мальчика. Разве это уже не жертва? О нас говорят не только наши поступки, но и наши намерения. А твои помыслы чисты и откровенны. Ты — истинный Страж, который готов принести свободу в жертву ради своего долга. Ты — истинный, в отличие от многих других, которые покорялись нам, служили нам, жили с нами, но мечтали только о том, как освободиться. И поэтому ты по-настоящему свободен. Тебе не нужно оставлять тот мир, чтобы мне служить. Просто не забывай обо мне. Будь рядом, если я буду нуждаться в тебе. И мне не нужно тебя звать. Ты сам почувствуешь, когда ты мне понадобишься.
— Значит, я… Я могу идти?
— Ступай, Страж. Ты свободен.
— Я вернусь, — серьёзно пообещал Снейп.
— Я это знаю, — улыбнулся Нарум. — А также знаю, что ты придёшь ко мне ещё до того, как я захочу тебя позвать. Я верю тебе. А сейчас иди к тому, кто нуждается в твоей помощи.
Снейп медленно кивнул, и видение начало исчезать. Гарри вынырнул из Думосброса и перелез со стула на диван.
Несмотря на то, что Снейп принёс хорошие новости, настроение Гарри не улучшилось. Почему-то он пропустил и слова зельевара о том, что нужен ему, и слова Нарума о том, что он — самое дорогое, что осталось у Снейпа, а сосредоточился только на том, что профессор так быстро собирался отказаться от него. Это ранило больнее ножа.
— Ты посмотрел? — спросил Снейп, отрываясь от очередной книги.
— Посмотрел, — зло процедил Гарри. — Поздравляю.
Снейп посмотрел на него изумлённо, привычно поднимая бровь.
— Что-то не так?
— Да всё не так! — вдруг взорвался Гарри. — Хотя нет. Всё просто отлично. Мне всё стало предельно понятно. Странно, что вы до сих пор не завели старую песню о том, что нам с вами дальше не по пути.
Зельевар нахмурился, отложил книгу на стол и, быстро приблизившись к дивану, сел на стул напротив Гарри.
— Какая муха тебя укусила? — серьёзно заговорил он. — Я, кажется, принёс хорошие вести. Мне не нужно оставаться с Нарумом, к вечеру ты снова станешь прежним. А ты…
— А я как обычно всем недоволен, — горько усмехнулся Гарри. — Да нет. Делайте, что хотите. Правда. Если вам плевать…
— Довольно, — ледяным тоном перебил зельевар — Я думаю, тебе стоит сейчас сходить к Дамблдору. Он хотел с тобой поговорить. А вечером приходи за зельем, оно будет готово, — сухо добавил он, поднялся со стула и вышел в другую комнату, громко хлопнув дверью.
Гарри откинулся на спинку дивана и застонал, пряча лицо в ладонях. Что-то он делает явно не так. Тут он заметил на соседнем стуле свою мантию-невидимку, видимо, принесённую кем-то сегодня с утра, встал, накинул её и тихо выскользнул в коридор подземелий. Снейп ясно дал понять, что не желает его сейчас видеть. Что ж… Значит, не стоит навязывать своё общество.
Гарри медленно побрёл к директорскому кабинету. По пути встретилось несколько учеников, и ему приходилось прислоняться к стене, чтобы его никто не задел. Мантия оказалась непривычно длинной, и Гарри вынужден был придерживать полы, словно юбку, одновременно следя за тем, чтобы его ног не было видно. Так что двигался он медленно, и весь путь занял довольно много времени.
Горгулья отъехала в сторону сразу же, как Гарри появился в коридоре. Только тогда он скинул мантию и, засунув её в карман, начал взбираться по лестнице. С короткими ногами это было довольно сложно делать, потому что ступеньки были высокими.
Добравшись до верха, Гарри постучал, но ему никто не ответил. Тогда он толкнул дверь, вошёл в кабинет и замер с открытым ртом. К такому зрелищу он был явно не готов. На диване сидел Дамблдор с таким нежным и умилённым выражением лица, какого Гарри у него никогда не видел. А рядом с ним лежал Гриндевальд, положив голову директору на колени. Дамблдор перебирал его спутанные тёмные волосы и улыбался.
Гарри не знал, что ему делать. Первым порывом было закрыть дверь и быстро уйти отсюда, но тут Гриндевальд приподнял голову и усмехнулся: