— Ага. Именно их. Мне нужно больше практики. Можешь показать мне, как надо?
Его улыбка становится шире. Он обнимает меня, а я повторяю его движения.
— Крепче, — указывает он.
Я прижимаюсь крепче и кладу голову ему на грудь. Несколько минут мы стоим в мерцании голубых огоньков. Когда он начинает отстраняться, то быстро целует меня в лоб и шепчет мне на ухо:
— Спасибо.
Да! Наконец-то я сделала это! Я кого-то утешила. И это невероятное чувство.
Наутро мы встречаемся, чтобы позавтракать и во второй раз поддержать традицию в «Блинном доме Эла». На сей раз я заказываю черничные блинчики.
— Уж не знаю, что Эл туда кладет, но они просто божественны, — заявляю я, медленно пережевывая, чтобы растянуть удовольствие от каждого кусочка.
— Это точно. — Сегодня Гаррет заказал блинчики на ряженке — тоже замечательный выбор. — Ты снова напишешь об этом в дневнике по английскому?
Я смеюсь.
— Ага. А что? Тебе не нравится читать о блинчиках?
— К концу семестра может и надоесть. Причем и тебе тоже.
— Никогда. — Я жмурюсь, наслаждаясь вкусом. — Они настолько потрясающие, что на этой неделе я, возможно, напишу о них поэму.
— Что ж, буду ждать с нетерпением, — шутит он. — А ты действительно обожаешь блинчики.
— Разве можно иначе? Это почти десерт, но его можно есть и как самостоятельное блюдо огромными порциями.
— Смешная ты. — Он делает глоток апельсинового сока. — Моя мама тоже обожала блинчики.
При упоминании его матери еда застревает у меня в горле. Не ожидала, что после вчерашнего он снова захочет о ней поговорить.
— А Кэтрин, моя мачеха, ненавидит их. Говорит, что блинчики это еда бедняков. Она даже Лили не разрешает их есть.
— Лили — твоя сестра? — Странным, но я до сих пор ничего не знаю о ней. Мы оба избегаем разговоров о своих семьях.
— Ага. Она дочь Кэтрин. И моего отца. Так что она приходится мне сводной сестрой. Очень милый ребенок. Не то, что ее мать.
— Так Кэтрин вторая жена твоего отца? — Мне прекрасно известно, что она уже третья, но лучше пусть он поправит меня, чем я буду угадывать в какой последовательности женился его отец.
— Третья. Второй была моя мама. С первой женой у него был брак по расчету, так что он не считается.
— Брак по расчету?
— Моему папе было всего двадцать два, и родители заставили его жениться на одной девушке из супербогатой семьи с хорошими связями. Возмутительно, согласись? Они поженились, но их брак продлился недолго. Та женщина тоже не хотела выходить замуж, поэтому все было обречено с самого начала.
— А затем он встретил твою маму?
— Пару лет спустя. У ее семьи не было ни денег, ни связей, так что мои бабушка с дедушкой очень разозлились, когда отец взял ее в жены. Даже вычеркнули его из завещания, а потом дедушка уволил его из компании. Но после того, как родился я, они смягчились. Знаешь, первый внук и все такое. Бабушка с дедушкой хотели участвовать в моей жизни, поэтому помирились с папой, хотя маму по-прежнему недолюбливали.
— Какой она была? Твоя мама. — Не уверена, стоит ли задавать такие вопросы, но слова сами слетают у меня с языка.
— Она была веселой. Много смеялась. Любила громко включать музыку и бесить этим отца. — Он улыбается. — Она любила обниматься.
— Так вот у кого ты этому научился.
— Да. Мне очень ее не хватает. — Сидя от него через стол, я почти физически ощущаю горечь его потери. — Знаешь, будь она жива, отец не был бы таким, как сейчас. Он резко изменился после ее смерти. Стал совершенно другим человеком. А после женитьбы на Кэтрин стал еще хуже.
Официантка приносит чек. Я бросаю на нее раздраженный взгляд за то, что она прервала нас, хотя она всего лишь выполняет свою работу.
— Готова? — спрашивает Гаррет, возвращая свое прежнее веселое настроение.
— Да. — Я сверлю взглядом пустую тарелку. — Но все-таки грустно оттого, что придется ждать следующей недели, чтобы снова их отведать.
Он смеется, поднимаясь, и кладет на стол несколько банкнот.
— Если станет невмоготу, всегда можно устроить внеплановый поход.
Когда мы возвращаемся в кампус, то видим на парковке у входа в кампус мистера Кенсингтона.
— Пап, что ты здесь делаешь? — Похоже, Гаррет нервничает.
Мистер Кенсингтон коротко улыбается в мою сторону.
— Джейд, приятно снова с тобой встретиться. Надеюсь, твои занятия проходят хорошо.
Я улыбаюсь в ответ.
— Да. Все отлично. Мне здесь очень нравится.
— Хорошо. Очень хорошо. — Он кивает, явно намекая на то, чтобы я ушла, и когда я не подчиняюсь, становится раздраженным. — А теперь, если ты не против, я хотел бы поговорить с сыном.