— Мне помогала Хлоя, — признается Райан. — Она тоже занимается бегом. Сказала, что тебе понадобятся подобные вещи, если ты станешь бегать зимой. Что-то о том, что материал дышит и все такое. Но цвета выбрал я. Она настаивала на розовом.
— Слава богу, что ты отговорил ее.
— Какие у тебя планы на вечер? — интересуется Фрэнк.
— Пока никаких.
— Джейд, я же просил не торчать у себя в комнате.
— Знаю, но у Харпер сегодня вечерние пары. Я найду, чем заняться. Может, придумаем что-нибудь с Гарретом. — Не успевают слова слететь у меня с языка, как я в ту же секунду начинаю о них жалеть. Фрэнк и Райаном не знают всей истории с Гарретом, но они в курсе, почему в последние недели я была в подавленном настроении.
— Ты снова с ним встречаешься? — В голосе Фрэнка преобладают сердитые, нежели тревожные нотки.
— Нет. Мы просто друзья.
— Не суть. Мне не нравится этот парень.
— Ты его даже не знаешь.
— Он обидел тебя, — говорит Райан. — Ты столько времени из-за него грустила. Если он поступил так однажды, то сделает это снова.
— Давайте сменим тему? Спасибо за деньги, но вам не стоило присылать так много.
— Часть денег предназначена только для развлечений, — напоминает Фрэнк.
— Да, я поняла.
— Мне нужно идти на работу, — говорит Райан. — Еще раз с днем рождения, Джейд. Я позвоню тебе на неделе, когда появится побольше времени, чтобы поболтать с тобой.
— Пока, Райан.
Я слышу щелчок, когда Райан вешает трубку.
— Джейд, ты открыла третий конверт? — спрашивает Фрэнк.
— Нет, я как-то о нем позабыла. Подожди, сейчас открою. — Я тянусь к кровати и хватаю длинный белый конверт. — Итак. Он у меня. Открывать?
— Не уверен. Я хотел обсудить… — Голос Фрэнка отходит на второй план, пока я изучаю надпись на конверте.
Телефонная трубка почти вываливается у меня из рук, когда я узнаю мамин почерк. А когда я читаю надпись на конверте, то она действительно падает на пол.
«Моей дорогой дочери, Джейд. От твоей матери».
Я переворачиваю конверт обратной стороной, где написано: «Я всегда буду любить тебя, Джейд. Мама».
— Джейд? Ты еще здесь? — Услышав голос Фрэнка, я подношу трубку к уху.
— Что это? Какая-то злая шутка? Это не смешно, Фрэнк.
— Оно настоящее, Джейд. Это письмо от твоей матери.
— Да, я заметила. Но она умерла, как такое возможно?
— Она написала его, когда тебе было всего несколько недель. К тому времени я уже переехал из Айовы, так что она переслала его мне и попросила отдать тебе в девятнадцать лет в случае, если с ней что-то случится. Когда я перебрался на вашу улицу, то спросил, хочет ли она, чтобы я и дальше хранил ее письмо, но она уже не могла вспомнить, писала ли его вообще. Да ей тогда и не до того было.
— Почему же ты не отдал мне его раньше? Она уже давно умерла.
— Когда она отдавала мне его, то просила подождать, и я отнесся к ее желанию с уважением.
— Все это время оно было у тебя, а ты и словом не обмолвился? Черт возьми, Фрэнк. Я сейчас ужасно зла. А ведь я ненавижу на тебя злиться.
— Я все понимаю, но у твоей матери были свои причины, и я был не вправе сомневаться в ее решении.
— Ты знаешь, о чем там написано?
— Она вскользь упомянула, что это письмо о ее надеждах и мечтах, связанных с твоим будущим. Как я уже сказал, она написала его вскоре после твоего рождения. Оно должно было стать памятным подарком на выпускной, но в тот день ее не было рядом, чтобы вручить его.
— У нее были мечты и надежды на мой счет? Так я и поверила. Ты, наверное, о чьей-то чужой матери.
— Можешь не открывать его, если не хочешь. — Он ждет моего ответа, но я молчу. — Отложи его в сторону, и если не хочется, то никогда и не открывай. Тебе решать.
— Хорошо.
— Если захочешь поговорить об этом, то позвони мне. Я всегда готов тебя выслушать.
— Знаю. И я не хотела кричать на тебя. Еще раз спасибо вам за подарки. И за то, что помните о моем дне рождении.
— Я всегда помню. Хотел бы я быть рядом, чтобы его отпраздновать вместе с тобой, но раз такой возможности нет, то сходи куда-нибудь и развейся, ладно? Пообещай мне.
— Обещаю. Пока, Фрэнк.
Мы кладем трубки, и я буравлю взглядом письмо, которое по-прежнему сжимаю в руке. С чего это вдруг моей матери вздумалось написать мне? Когда она успела улучить момент трезвости? Разве что в то время она еще не пила. Это лишь предположение, но, возможно, она начала прикладываться к бутылке позже. Слова на конверте совсем на нее не похожи. Моей дорогой дочери? Она никогда не называла меня дорогой. А надпись на обороте о том, что она меня любит? Мама ни разу не произносила этих слов, по крайней мере, я ничего такого не помню. Я встаю и засовываю письмо в ящик стола. Сейчас я не могу с этим разбираться. Даже не уверена, что стану его читать.