— Джейд, что случилось? — Он кажется еще более встревоженным и отчаянно желающим мне помочь. — В чем дело?
— Моя мать. — Из-за озноба мне трудно говорить. — Ее изнасиловали. Он чуть не убил ее.
Я не поднимаю голову, чтобы не видеть его реакцию. Не знаю, зачем я рассказываю ему об этом. После всего, что случилось на вечеринке, я вообще не должна с ним говорить.
— О чем ты?
— Она оставила письмо. Ее изнасиловали. Вот почему я здесь.
— Какое письмо? Не понимаю. Где ты получила это письмо?
— Неважно. — Я наконец-то поднимаю взгляд. — Вот, почему она ненавидела меня, Гаррет.
Он садится на кровать и заключает меня в объятья.
— Она не ненавидела тебя, Джейд.
— Ненавидела. Теперь мне все ясно. Я служила ей постоянным напоминанием о том, что он с ней сделал. И за это она меня презирала. Вот почему она пила и принимала таблетки.
Меня по-прежнему колотит. Гаррет стаскивает с меня плед и промокшее полотенце.
— Идем к тебе комнату. Найдем тебе сухую одежду.
— Я не могу. Меня снова потянет перечитать письмо, а сейчас я не могу этого делать.
— Тебе нельзя оставаться в мокрой одежде. — Он подходит к сушилке и берет спортивные штаны со свитером, а потом протягивает их мне. — Вот, надень.
Я продолжаю сидеть на кровати, уставившись в черный экран телевизора.
— Джейд, ну давай же. — Он поднимает меня. — Я отвернусь. Тебе нужно снять мокрую одежду.
Я не двигаюсь. Я даже его не слышу. Моя голова забита миллионами других мыслей.
Тяжело вздохнув, Гаррет подходит ко мне. Снимает с меня влажную футболку и спортивный бюстгальтер и надевает спортивный свитер, который настолько большой, что доходит мне до колен.
Он протягивает мне штаны.
— Теперь надень их.
— Мне они не нужны.
— В мокрой одежде ты не согреешься. — Я стою, вся дрожа, а он ждет, когда я его послушаюсь. — Давай. Иначе я сделаю это сам.
Я не двигаюсь с места. Мне так холодно, а ноги так устали, что возиться со штанами выше моих сил.
— Ладно. — Гаррет тянется к свитеру, стараясь не слишком задирать его, чтобы не увидеть лишнего. Стягивает с меня штаны и нижнее белье. Мне плевать, что он раздевает меня. Это меньшая из моих проблем. Кроме того, я уверена, что он успел насмотреться на голую Аву, а значит я его в этом смысле не заинтересую. Гаррет надевает на меня штаны, по очереди засовывая ноги в штанины, но они настолько мне велики, что, пока он уводит меня к кровати, ему приходится придерживать их у талии.
Сухая одежда приятна телу, но мне по-прежнему холодно. Я залезаю под одеяло, и он укрывает меня, добавив сверху несколько покрывал. Я закрываю глаза и слышу, как Гаррет тоже переодевается в сухую одежду. Потом он ныряет под одеяло и, обняв меня за талию, прижимается ко мне всем телом.
Несколько минут мы лежим в полной тишине, и благодаря его теплу озноб наконец-то меня отпускает.
Мои мысли возвращаются к вечеринке.
— Ты встречаешься с Авой? — спрашиваю я так тихо, что не знаю, расслышал ли он.
Он приподнимается на локте и сдвигает с моего лица покрывало.
— С Авой?
— Я видела вас в той комнате. Блейк сказал, что люди ходят туда, чтобы… Ну, знаешь.
— Нет! Джейд, ты же знаешь, между нами никогда ничего не было. Я просто спрашивал ее, не рассказывала ли она что-нибудь моему отцу. Там было так шумно, что я совершенно ее не слышал, и потому нам пришлось зайти в ту комнату. Неужели ты правда подумала, что между нами что-то было? Ты поэтому убежала?
— Фрэнка не было дома. Мне нужно было поговорить с тобой. Мне больше не с кем. А потом я увидела тебя с ней.
— Ничего не было, клянусь. Никогда не верь Блейку. Ты поэтому пьяна?
— Я потеряла контроль. А я никогда его не теряю. Но алкоголь убрал то, что я чувствовала. Думаю, поэтому она и пила. Теперь мне это понятно.
— Джейд. — Он ложится и кладет голову мне на грудь. — Ты должна перестать избегать чувств, просто прими их.
Он оставляет у меня под ушком поцелуй и что-то нежно шепчет, но я его не слышу. Я так устала. И теперь мне тепло, я засыпаю.
22
Меня будит громкий грохот, доносящийся из коридора. Люди возвращаются после бурной ночи, смеясь и хлопая дверями. Гаррет крепко прижимается ко мне — моя спина касается его торса, а на талии покоится его рука. Я приподнимаю голову, чтобы взглянуть на часы. Половина четвертого.