— Олег, я хочу быть сверху.
— Артур, лапа, ты о чем?
— Ты прекрасно меня понял. Я сказал, что в следующий раз, я хочу быть сверху.
— Артур, что на тебя нашло? Тебе что, не нравится быть подо мной?
— Нравится. Но мне надоело, что я постоянно у тебя за деваху. Я такой же мужик, как и ты. Чем я хуже тебя? Ты, значит, у нас мачо крутой, а я так, телочка под тобой.
Я опешил от его обвинений. Наши роли как-то сами собой распределились при первом же нашем гомосексуальном совместном опыте. И никогда Артур даже не заикался на эту тему, а я, честно говоря, даже в мыслях не допускал такой вариант. Что вдруг на него нашло? В душе шевельнулось нехорошее подозрение — он мне изменил, у него кто-то был в Новосибирске.
И такая вдруг ревность накрыла меня, такая злость. Я резко поднялся с него. Дрожащими пальцами нашел сигареты, закурил, пытаясь успокоиться. Подошел к столу, налил полный фужер вина, и осушил его одним глотком.
— Артур, у тебя кто-то был? Ты с кем-то переспал?
Он тоже вскочил на ноги и стал натягивать джинсы прямо на голое тело. У него плохо это получалось, его трясло, и руки не слушались. Я грубо схватил его за плечи:
— Кто? Парень? Девушка? Отвечай!
— Отвали, — он попытался меня оттолкнуть, но я только еще сильнее в него вцепился.
— Если ты мне не ответишь, я ударю тебя, Артур.
Я сам не понимал, что на меня нашло. Страх, ужас, злость, паника — все эти чувства захлестнули меня. Я почти не соображал, что я говорю и что делаю.
Очнулся я от хорошего тумака. И тут только понял, что я со всей силы трясу Артура и как заведенный повторяю: — Говори, говори…
На меня смотрели расширенные глаза.
— Пусти, — он сказал это почти шёпотом. Я с трудом разжал пальцы, освобождая его от своей хватки.
— Прости. Не знаю, что на меня вдруг нашло. Ты ведь не изменял мне? Скажи, что нет, пожалуйста, скажи, — я уткнулся в его мягкие волосы, гладя его плечи, боясь смотреть в его глаза, боясь услышать страшный ответ.
— Нет. Не изменял.
Я выдохнул от облегчения, и потянулся к его губам, но он накрыл мои губы рукой.
— Ну, так как? Ты ляжешь под меня?
Как ведром холодной воды окатил.
— Артур, перестань. Ты же прекрасно понимаешь, я не смогу. Тебе что, мало того, что я тебе минет делаю?
— Женщинам там тоже целуют, так что не отмазывайся. Да или нет?
— А если нет, то что? Ты перестанешь меня любить?
— Если нет, то это ты, значит, недостаточно меня любишь.
Я даже задохнулся от такого заявления. Он что себе в голову вбил?
Что, черт возьми, за хрень в его башке происходит?
— Артур, прекрати нести пургу. Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю. Ну не могу я тебе задницу подставить, не могу через себя перешагнуть. Не хочу. Понимаешь? Не хочу я туда, не ХОЧУ.
— А я, значит, могу? Я, значит, пидор, а ты у нас мужик. Замечательно.
— Но ведь тебе нравится то, что я с тобой делаю. Я вообще не понимаю, к чему весь этот разговор? Что ты себе навыдумывал в этом Новосибирске? Что не так? Я хоть раз к тебе отнесся как к п… как к гомику? Я люблю тебя, что тебе еще нужно? Разве, чтобы доказать это, обязательно нужна моя дырка в заднице?
— Конечно, дырку из нас двоих подставлять только я должен. Надумаешь — скажешь. Я ухожу к матери. Жить буду у неё.
Он стал одеваться. Я стоял как вкопанный. У меня отнялся язык, меня как парализовало. В голове полная каша. Я не мог поверить в происходящее. И только когда он был уже у двери, я рванул к нему. Загородил собой двери, обнял его, судорожно сжал:
— Артур, ну что ты творишь, что на тебя нашло? Ну не могу я, понимаешь, не могу. Но, я же люблю тебя, люблю. Не уходи, пожалуйста, прошу.
Он аккуратно освободился от моих рук, отодвинул меня в сторону и вышел. Я сел на диван, руки и ноги тряслись, прикуренная сигарета обожгла пальцы. «Это блажь, пройдет. Он вернется. Кто-то что-то ему внушил. Пройдет. Соскучится и прибежит. Но ведь мы месяц не виделись, он и так должен был соскучиться. Господи, что это? Что происходит?» Я поймал себя на том, что сижу и шатаюсь как маятник — вперед, назад, вперед, назад…
Лег. Начало морозить. Укрылся одеялом. Потом вспомнил, что телефон в кармане брюк, вдруг он позвонит…
Пачка сигарет закончилась как-то быстро. Я, не отрываясь, смотрел на дисплей телефона. Не выдержал, набрал его номер. Абонент не доступен. Хотелось выть, кричать. Или забиться куда-нибудь в темный угол. Не помню, как уснул.
Утром первым делом отпросился с работы. И начал терроризировать телефон. Абонент все еще был отключен. Запрыгнув в машину, поехал домой к Софье Владимировне. Артура я уже не застал. Он, по-видимому, ушел в институт. Позвонил на сотовый, его маме. Она была на работе.
— Софья Владимировна, а Артур, во сколько из института придет, не знаете?
— Олег, что у вас произошло? Ты на работе? — на мои вопросы она ответила своими.
— Нет, я отпросился. А что?
— Подъедешь ко мне на работу, мне с тобой поговорить нужно.
Я был ошарашен. В ее голосе было что-то такое, что заставило меня испугаться.
Мы зашли с ней в стоящее рядом с их работой кафе.
— Олег, ты что, изменил Артуру, пока его не было?
Я даже кофе поперхнулся от ее слов.
— С чего вы взяли? Я, как придурок, пока его не было, ремонт в квартире делал. Работа — дом, дом — работа. Я у Кости забыл даже, когда был. А он приехал, наехал на меня ни с того, ни с сего, брыкнул и ушел. Я вообще ничего не понимаю.
Софья Владимировна выглядела какой-то уставшей, с кругами под глазами.
— Олег, он мне вчера сказал, что защитится экстерном и в Новосибирск работать уедет. Ему там работу и жилье предложили. Когда я спросила о тебе, Артур ответил, что ты как-нибудь переживешь, увлечение проходит.
Я был в шоке. Было ощущение, что это происходит не со мной, что я где-то далеко, а голос Софьи Владимировны слышится мне во сне. Я не мог поверить в услышанное. Мир рухнул. Просто ничего не стало. Была только разрывающая сердце боль. И мысль, стучавшая в затылок, в виски, отбойным молотком: «Он меня бросил. Это была причина. Причина чтобы уйти. Он встретил кого-то там, в Новосибирске. Все кончено, я не нужен ему». Из ступора меня вывела Софья Владимировна. Она трясла меня за плечо:
— Олежек, милый, очнись. Может, он передумает, поговори с ним. Скажи, ты действительно любишь его?
— Да, — я просто выдохнул это слово, как будто вырвал занозу из сердца. Не все еще потеряно. Я остановлю его. Соглашусь на все, докажу, как я его люблю, он поверит и не уедет. Я все сделаю, чтобы он не уехал.
Этими мыслями я успокоил себя, настроился на хороший исход, отогнал все плохое и страшное, что лезло в голову. Успокоил Софью Владимировну. Сказал, что мы обязательно помиримся, и Артур никуда не уедет. Вечером я должен был подъехать к ним. А пока вернулся домой. Мне нужно было все переварить, настроиться на разговор и на все остальное тоже. Но когда я зашел в квартиру, у меня подкосились ноги. Артур был здесь, пока меня не было. Он ведь считал, что я на работе.
На журнальном столике лежали его ключи, рядом кольцо, что я подарил ему на Новый год. И записка. Я подскочил к шкафу, распахнул дверцы. Вещей Артура не было. Я уже знал, что в записке. Не хотелось читать. И все же я ее развернул.
«Олег, прости меня, если можешь. Я не смог сказать тебе это, глядя в глаза. Наша встреча была ошибкой. Прости. Я знаю, что причиняю тебе боль, мне самому от этого больно, поверь. Ты молодой, красивый мужик, тебе нужно жениться, родить детей. Мне тоже. Так должно быть. Так будет лучше для нас обоих. В Новосибирске я встретил девушку. Я уезжаю. Прости».
В глазах все плыло. Ноги подкосились, и я осел на пол. С трудом вытащил из кармана телефон. Руки тряслись. В висках ломило от пульсирующей боли. Он ответил сразу же, после первого гудка.
— Артур, приезжай. Пожалуйста. Поговори со мной. Я все сделаю, что ты хочешь. Все. Прошу тебя. Я на все согласен, слышишь? — я слышал его дыхание, сердце готово было остановиться, в горле стоял ком, и я еле сдерживался, чтобы не разреветься.