Но я не против. После такого оргазма я хочу, чтобы и ему было хоть немножко так же хорошо, как и мне.
Теперь я ощущаю его размеры очень ясно. Член внутри меня… Большой. Очень большой, гладкий и твердый. А еще длинный. Он так глубоко входит, что, кажется, тычет в самую матку. Когда он кончит, наверняка не прольет ни капли спермы – все войдет в меня, как бы много ее не было.
Постепенно атака вампала становится все яростней и сильнее. Кричать и стонать во мне сил больше нет и я жалобно скулю как щенок. Но с готовностью встречаю каждый рывок, каждый толчок и даже ловлю темп, двигаясь бедрами навстречу. Когти, что обхватили мои ягодицы, больно вонзаются в кожу, но я чувствую наслаждение даже от этой боли. Меня не трогает уже сильная пульсация в затекших коленях и плечах, не трогает тяжесть почти полностью навалившего на меня тела – наоборот, я чувствую себя такой маленькой и хрупкой и при этом полностью защищенной от всех невзгод, что хочется, чтобы это ощущение продолжалось вечно.
Поэтому продолжаю покорно принимать удары своего зверя один за другим. Стону и повизгиваю, царапаю ногтями сбившееся подо мной одеяло и закидываю в очередной раз голову в истеричном крике, когда на подходе уже мой второй оргазм – еще сильнее, еще обширнее, чем предыдущий.
И в этот раз он просто невероятен. Потому что одновременно с ним чувствую напрягшую плоть вампала во мне, который с громким рычанием кончает упругими и щедрыми толчками.
После этого я все-таки валюсь и, прикрыв глаза, просто уплываю за грань.
9
Холод пришел в горы незаметно, но быстро. Тот ливень, самый первый и невероятный сильный, оказался вводной частью вступающей в свои законные права осени, и я почти перестала выходить за пределы пещеры. Еще одна неделя жизни здесь, в диких скалах Ингушетии, стала для меня томной и сладкой сказкой, полной невероятной заботы вампала и жгучего безудержного секса не только по ночам, но и днем. Я словно занималась любовью с двумя разными существами – иногда Агх вполне мог себя контролировать, чтобы брать меня в вполне человеческом облике и мне это нравилось почти также сильно, как и когда он был полузверем. Последнее, конечно, смущало меня и заставляло стыдиться своих извращенных желаний, но я загоняла эти порочные мысли настолько глубоко, что в более трезвом состоянии краснела как мак от одних только воспоминаний.
Наверное, именно этого мне и не хватало в моих партерах – чего-то дикого, необузданного и животного. Когда ясно осознаешь себя настолько хрупкой и маленькой, что одно неверное движение – и тебя просто разорвут на части. Еще было что-то невероятно возбуждающее и запретное в ощущении шерсти под пальцами и звериной шкуры собственной гладкой и нежной кожи. А еще язык. У Агха-зверя был такой ловкий и умелый язык, что его движения между моих бедер и внутри, право, было настоящим волшебством, дарящее просто дикое удовольствие.
Под конец третьей недели, когда я лежала под звериным боком, укутанная одеялом, удовлетворенная и расслабленная после очередного соития, Агх заговорил о неизбежном:
- Скоро зима, девочка. Тебе больше нельзя оставаться здесь.
Мне бы, как какой-нибудь романтичной деве, возмутиться и начать нести какую-нибудь чушь о вселенской любви и предназначении, но вместо этого я просто рассеянно кивнула. Все-таки ходить в туалет под дождем да в то время, пока вампала не было рядом, дрожать от холода, было не для меня, существу, родившемуся и выросшему в комфорте и цивилизации. А еще я прекрасно понимала, что моему зверю тогда будет подле меня не место.
- Завтра я уйду, - спокойно отозвалась я.
- Я провожу, - ласково проворчал вампал, тыкаясь носом мне в волосы.
Снова кивнула. Здесь говорить было больше не о чем.
Я сама необыкновенно удивилась своему спокойствию и полному равнодушию, когда поутру стала собирать свой нехитрый скарб в сумку. Когда бросила последний взгляд на свое ставшее так случайно и незаметно самым настоящим домом пещеру, на еще больше расширившийся ручей и водопад вдалеке.