жизнь после "смерти?"
***Момент пробуждения***
Господи, почему все тело словно объято нестерпимой болью? Сколько же я проспала? Неужели вчерашний вечер обернулся такой мукой, хотя я и пальцем не притронулась к спиртному? Ощущение, будто каждую клеточку моего существа пропустили через безжалостную мясорубку. Нужно немедленно открыть глаза, прогнать этот морок и понять, что вообще происходит, узнать, который сейчас час. Веки налиты свинцом, и эта проклятая, изматывающая пульсация в висках не дает покоя.
С трудом разлепив глаза и проморгавшись, чтобы прояснить затуманенный взор, я не узнала окружающую обстановку. Это точно не дом Марата. Во-первых, я никогда не оставалась у него на ночь – ни он, ни я этого не хотели. Во-вторых, это явно не моя скромная квартира. Даже если бы я и была ярой поклонницей антиквариата, то никогда бы не потратила свои кровные на эту старомодную кровать с пышным балдахином, возвышающимся над головой. Этот балдахин был плотно задернут, словно кокон из подушек и темных, тяжелых штор, полностью поглотивших меня.
Я предприняла отчаянную попытку приподняться и понять, где же я очутилась и почему мне так невыносимо плохо. Едва приподнявшись на локтях, я ощутила острую, пронзающую боль, словно разряд тока, пронзивший все тело. Пришлось вновь закрыть глаза, сдерживая подступающую тошноту.
– Да господи, что со мной происходит? – прошептала я, едва слышно простонав. Тело казалось чужим, абсолютно неподвластным мне.
– Госпожа? – произнесла служанка, слегка удивленная моим пробуждением. Она приоткрыла полог балдахина, впустив в мое сонное царство струю свежего, морозного воздуха.
– Ох, госпожа, вы очнулись?! Не вставайте, пожалуйста, вам нельзя, – взволнованно произнесла она и резко отдернула руку, отчего балдахин вновь сомкнулся, погрузив меня в полумрак. Я услышала торопливый топот ее удаляющихся ног. Судя по всему, она побежала за Доктором.
Так, стоп! Я снова попыталась приподняться, но со стоном рухнула обратно на подушки. Однако это не помешало моим мыслям бешено метаться в голове. И мысли эти были совсем не радужные. Я узнала ее, ведь она прислуживала мне с самого детства.
Ануш услужливая, внимательная и глубоко преданная дому Рубин и мне как маленькой госпоже этого дома. Но с другой стороны, я ведь Лиз, простая девушка из небогатой семьи, и если мне кто и прислуживал, то… Черт, это какой-то бред! Мне никогда никто не прислуживал. Как будто в моей голове происходит какое-то раздвоение личности.
Надо мной возвышался мужчина лет сорока, воплощение темной, влажной, но оттого еще более желанной мечты. Искусный врачеватель, обладающий харизмой, способной покорить самые неприступные сердца, он казался молодым, однако за этой маской скрывалась древняя душа, чьи годы давно перевалили за пять сотен. Никто не знал наверняка, откуда он родом, чей он сын, к какому знатному дому принадлежит. Но даже в этом патриархальном мире, где сила и родословная решали все, доктор сумел завоевать популярность и стать одним из самых богатых людей Царств. Его мастерство не ограничивалось врачеванием; он был искусен в подпольных интригах, плетя сети, в которых запутывались даже самые могущественные.
Он плавно вскинул руки и начал водить ими над моим телом, словно дирижер, управляющий невидимым оркестром. В голове всплыло воспоминание – это диагностика, он исследует мое состояние. Теплая волна прокатилась по телу, отогревая от пронизывающего холода. В домах аристократов не топили, считая это излишней роскошью. Их согревала магия, могущественная и всепроникающая. О простых же людях никто не заботился. Жестокое время, где сострадание – редкий гость. Народ – лишь скот, жертва, приносимая аристократами на алтарь своих непомерных амбиций. Разменная монета в игре сильнейших мира сего. Простолюдины владели лишь бытовой магией, достаточной для прислуживания господам: приготовить еду, навести порядок, отремонтировать дорогу. Но им никогда не достичь магической мощи аристократов, способных одним словом остановить сердце или высушить волосы взмахом руки.