– Госпожа Рубин, позвольте мне вам помочь, – прошелестела моя неизменная служанка и аккуратно помогла мне подняться с постели, а затем бережно провела меня в купельню, где уже была наполнена огромная ванна.
Мне было тяжело идти, что вполне логично: тело явно было не моё, ослабленное болезнью. Но, войдя в купельню, я не могла не замереть от открывшегося моему взору величественного зрелища. Это была поистине шикарной! Небольшой круглый бассейн вместо привычной ванной, из которого поднимался густой пар – настолько горячей была вода. Боже, это явно то, что мне сейчас нужно! Я уже начала согреваться, но, знаете, когда в жизни происходит полный хаос и чувствуешь себя хуже некуда, то горячая ванна – это именно то, что может спасти.
С благоговейным трепетом войдя в купель, я медленно откинулась на удобное изголовье и блаженно простонала от удовольствия. Вода нежно обволакивала всё тело, даря неземное наслаждение и полностью расслабляя каждую мышцу. Боль в теле, наконец-таки, полностью отступила в тень, словно испуганный заяц, завидевший крадущегося волка. Я с нескрываемым наслаждением расслабилась в волшебной купели.
– Госпожа? – тихо прошелестела прислужница, о которой я уже успела позабыть.
Я лишь лениво махнула рукой, прогоняя её, так как не уверена была, что смогу сейчас вымолвить хоть слово – настолько я погрузилась в полное блаженство.
***некоторое время спустя***
– Госпожа Рубин, надо готовится к ужин, – слегка истерично произнесла Ануш, и мне ничего не оставалось, как отдаться в её умелые руки, чтобы она помогла мне помыться. Да, я планировала хорошенько подумать в купели обо всём произошедшем, но, кажется, сон неожиданно сморил меня.
Выйдя из купельни, я с удивлением обнаружила, что не чувствую больше того ужасного холода, сковывающего тело, но, не успев поразмыслить над этим, Ануш быстро провела меня к столику, мягко усадив на удобный пуф. Я затаила дыхание, увидев своё отражение. Да, я уже знала, как выгляжу. Но видеть себя в мелькающих мыслях – это одно. А видеть в реальности… А реальность превзошла все мои самые смелые ожидания.
В мерцающем, словно застывшем озере, старинного зеркала робко отражалась девушка. Нет, скорее юная девочка, едва перешагнувшая порог пятнадцатилетия. Её густые, волнистые волосы, цветом напоминающие спелую, сочную вишню, искрились в тусклом свете комнаты, обрамляя бледное, почти прозрачное лицо. Большие, широко распахнутые глаза, цвета грозового неба, хранили в себе отблески грусти и невинного любопытства.
Кожа, безупречная и гладкая, казалась отблюренной, словно обработанной лучшим мастером цифровой ретуши. Как говорится, кровь с молоком! И вы поймите меня правильно, в прошлой жизни я никогда не жаловалась на свою внешность, и уж тем более на состояние своей кожи. Но сейчас она была идеальной, словно после кропотливой работы. Нос тоненький и аккуратный. Лицо скуластое, худое, но с небольшими розовыми детскими щечками, как намек на то, что я еще ребенок. Губы были пухлыми как бантик. Верхняя губа чуть больше нижней. По сравнению с темнно-вишневыми пышными ресницами и тонкими но четко очерченными бровями глаза были большие. Но не как у куклы а скорее как у лисы с ярко голубыми глазами чучуть припорошенными инеем.
Что ж я довольна своей внешностью. Как будто бы меня из прошлой жизни вдохнули новые краски омолодили и улчшили. Официально заявляю сейчас я как самая лучшая версия себя. Хотя я объективно понимаю что в прошлой жизни я бы не смогла так выглядеть. Ибо природой не доны не в фентезийном мире такие яркие краски, к сожалению.
Взгляд невольно задержался на серебряном медальоне, тускло поблескивающем на тонкой цепочке у самой шеи. Трепетно взяв его в руки, я осторожно раскрыла створки и увидела миниатюрное изображение юного незнакомца с добрыми, лучистыми глазами, полными наивной чистоты. Кто он? Почему ответ ускользал от меня, словно мираж в знойной пустыне? Память тела хранила молчание, словно прежняя хозяйка отчаянно пыталась вычеркнуть его из своего сердца, хотя медальон бережно покоился у неё на груди. Или, быть может, она просто забыла? Но что-то в этом лице казалось до боли знакомым и родным, отзываясь щемящей тоской в самой глубине души тяжелой болью в отголосках памяти..