затянулась, и Ольга быстренько удалилась на кухню. Олег
взглянул на своих компаньонов по трапезе, водители откровенно
веселились, и обреченно взялся за ложку. Зачем только вилку
принесли?
– Ты, что, эту монашку знаешь? – спросил Петр.
– Да не монашка она, послушница, только собирается стать
монахиней. Случайно познакомились неделю назад.– Олег не стал
вдаваться в подробности.
– Такая молодая, красивая – и в монастырь. Зачем?
– Я у нее спрашивал, считает, что ей здесь лучше, чем в мире.
– Нам их не понять, – включился в разговор Саша. Я бы ни за
что в монастырь не ушел. Здесь как в тюрьме. Этого нельзя, того
нельзя.
Водители пили чай, Олег ел кашу, плавающую как айсберг из
белого льда-риса с частыми крапинами изюма в желтом море
топленого масла. Беседа шла о монастыре, затем о российской
действительности и трудной московской жизни. О не менее
трудной эстонской.
Каша закончилась. Олег с удивлением взглянул на пустую
тарелку.
– Попить хотите? – старушка Епифания уже была рядом, как
будто следила за обстановкой через стену.
– А что есть?
– Компот, чай, кисель… Кисель очень вкусный из наших яблок
и груш.
– Если можно, киселя, только немного, стаканчик.
Ольга принесла кисель. Не стакан и не чашку, а опять эмали-
рованную миску полную, до краев! Литр не меньше. Спорить или
что-то говорить сил и желания не было. Олег махнул рукой про
себя и принял из рук Ольги посудину. На мгновение, не больше,
руки их случайно соприкоснулись, и Олег вспомнил, остро и
24
заново ощутил то, недельной давности, его случайное
прикосновение к юному женскому телу, за которое он получил
удар поддых. Олег поднял на Ольгу глаза, но что здесь можно
было ожидать? Послушница улыбнулась ему, в третий раз
пожелала приятного аппетита и скрылась в кухне, а Олег вернулся
из мира душевных переживаний в мир реальный, где его ждал
кисель.
Кисель стоял на столе, колыхаясь, как студень, пить его было
невозможно, пришлось, есть ложкой. Попутно Олег съел еще пару
кусков хлеба.
Водители попрощались и ушли.
Олег закончил свой неожиданный обед, поднялся с некоторым
трудом, поблагодарил за вкусную и здоровую пищу в
приоткрытую дверь кухни и вышел на свежий воздух. Отды-
шаться нужно было… Состояние такое, будто после доброй
выпивки, мысли текли вяло, работа и жизнь были далеко.
Стояла столь редкая для Прибалтики и для конца августа те-
плая летняя погода. Олег взглянул на часы, полчаса еще не
прошли, и он присел на широкую скамью. Затем лег, свесив ноги
с торца скамьи, и практически провалился в сладкий
послеобеденный сон.
Проснулся он оттого, что на лицо упала какая-то тень. Олег
открыл глаза, рядом, заслоняя ему солнце, мешавшее увидеть
черты лица, стояла молодая женщина, и в золотом ореоле
солнечного света Олег не узнал, а угадал кто это. Он неловко
повернулся на скамье, пытаясь встать, правая нога затекла,
подвела его, и Олег упал со скамьи, успев подставить руки, да и,
по-любому, ударился бы не больно, падал не на дорожку, а на
мягкую землю. Вскочил на ноги. Ольга звонко смеялась, пока он
отряхивал от сухой травы брюки:
– Теперь мы квиты, ты меня уронил, я тебя! Не больно, наде-
юсь?
– Да я заснул, со сна как-то неловко повернулся…
– Меня Епифания отпустила воздухом подышать, с утра на
кухне готовить помогаю.
Олег уже успел заметить, что у послушницы вид усталый,
платок потемнел от пота и руки красные. Ольга, заметив его
взгляд, скрыла ладони под передником.
25
– Гостей сегодня много, – продолжила она. – Праздник боль-
шой – Успение пресвятой Богородицы. Любят гости приезжать
именно на этот праздник, местное начальство, из Таллинна
приехали тоже, не знаю кто, какие-то министры. Одного зовут
Эдгар, толстый такой, слышала, как он с настоятельницей
говорил. Тепло еще, яблоки, груши созрели, мед, грибы. Есть, чем
угостить. Наш монастырский престольный праздник в октябре
осенью, тогда уже холодно и не так красиво.
– А я по делам приехал, не знал, что сегодня Успение.
Они минут пятнадцать сумели поболтать как старые знакомые
о погоде, празднике и всякой всячине, пока Ольгу не позвала
Епифания.
Олег взглянул на часы, прошло уже около часа после его ви-