сумею закрыть это дело, – сказал следователь, прощаясь с Ольгой.
Он оказался прав только наполовину. Когда ее вызвали на
допрос вторично, следователь уже был другой, помоложе, почти
ровесник нашей героини. Он поначалу не проявил никакого
сочувствия к бедной девушке, объявил, что она подозревается в
нанесении вреда здоровью средней тяжести, порче имущества на
31 тысячу 718 рублей, включая сломанный картридж и носки
Якова Михайловича, а также в организации разбойного
нападения. Оказывается, бывший Ольгин директор уже неделю
лежит в больнице, его избили трое крепких молодых людей,
забрали у него золотые часы и бумажник, как они сказали, «в
качестве компенсации за моральный вред, причиненный
женщинам его фирмы».
48
– Я-то здесь причем, я Якова Михайловича уже два месяца не
видела, – Ольга заплакала.
Следователь налил ей стакан воды и начал задавать вопросы,
на которые Ольга уже отвечала месяц назад. Пока он записывал
Ольгины показания, сердце его, казалось, смягчилось:
– Поймите меня правильно. Я человек подчиненный. Наш
начальник имеет какие-то связи с вашим Яковом Михайловичем,
по-моему, дом строит при его помощи. Мне приказано довести
дело до суда, поэтому и предыдущего следователя отстранили. Не
буду делать, что сказали, отстранят и меня. Я советую вам, пока
вы в статусе подозреваемой, а не обвиняемой, пока с вас даже
подписку о невыезде не взяли, исчезните куда-нибудь подальше,
лучше за границу, если можете. Отсидитесь пару лет, пока здесь
все не стихнет, потом через родителей узнаете ситуацию и
вернетесь. Вижу точно, что ни в чем вы не виноваты, но боюсь,
что после следующего допроса мне прикажут вас арестовать.
Расстроенные Ольгины родители, все им пришлось рассказать,
на домашнем совете в один голос согласились с предложением
следователя, собрали все деньги в доме, и Ольга отправилась в
известный читателю Новодевичий монастырь, где с радостью
приняли старую знакомую, с сочувствием поохали над ее
историей, а затем выправили нашей героине годовую эстонскую
визу как будущей послушнице Покровского монастыря.
Загранпаспорт у нее был, и уже через пару недель она ехала в
автобусе международного маршрута Санкт-Петербург – Нарва,
удивляясь, как монастырским удается быстро решать
межгосударственные вопросы.
Так Ольга оказалась в уже знакомом ей Покровском мона-
стыре, и она уже успела привыкнуть к суровому монастырскому
быту, постной еде, подъемам в шесть утра, молитвам, службам,
послушанию. Тяжелый каждодневный труд, а Покровский
монастырь в этом смысле очень отличался от Новодевичьего,
здесь не только полы надо было мыть. Монастырь вел
натуральное хозяйство, полностью обеспечивая себя продуктами
от хлеба до молока и мяса. И в монастырской традиции было
направлять молодых послушниц на самые трудные работы по хо-
зяйству. Был конец зимы, когда Ольга приехала в Покровский
49
монастырь, и ей, городской жительнице, пришлось пройти весь
цикл сельхозработ от посевной до жатвы, почти два месяца летом
наша героиня отработала на дальнем скотном дворе в пятнадцати
километрах от монастыря. Добавьте службы. Молитвы.
Репетиции монастырского хора. Изучение духовных книг.
Отсутствие элементарных бытовых условий. Было трудно? Да, но
помогли природный оптимизм Ольги и ее спортивное детство.
Ей нравилась монастырская жизнь, с одной стороны простая, с
другой – наполненная высоким духовным содержанием. Не было
здесь проблем быта, они уходили даже не на второй, на десятый
план. Не было тягостных отношений с другими чужими тебе по
духу людьми, с которыми ты вынуждена каждый день встречаться
на работе, и работы, которой ты вынуждена заниматься только
потому, что надо трудиться, чтобы обеспечить себя. Здесь все
были объединены одной идеей служения богу.
Не было, как считала Ольга на основании прожитых ею двух
десятков лет, чужого и враждебного молодой девушке мужского
мира.
Ольга приняла решение стать монахиней и готовилась к по-
стригу.
Теперь уважаемому читателю ясно, что героиня нашего по-
вествования очутилась в монастыре под давлением внешних
жизненных обстоятельств и с некоторой неприязнью к мужской