Но и матушка Валентина, которая весьма радушно встретила
блудную дочь, в расспросы о личной жизни послушницы не
вдавалась. Не ее это дело, в мирское влезать, и единственное, о
чем спросила Ольгу настоятельница монастыря, так это о
здоровье отца Гавриила и его матушки, о том, как идут дела в
маленьком храме на берегу моря. Мудрость старой игуменьи
подсказывала ей, что все само собой наладится и решится. И что,
все, что было надо сделать настоятельнице, было уже сделано, и,
судя по цветущему виду Ольги, было сделано правильно.
Паспорта с визами были готовы. Валентина поручила Ольге
съездить в Йыхви, в бюро путешествий и приобрести билеты на
самолет в Германию.
– А вернешься из поездки, тогда обязательно с тобой погово-
рим подольше, – сказала игуменья на прощанье.
Ближайшие места на самолет были на субботу. Олег еще
раньше предложил свою помощь в доставке монашеской
экспедиции до Таллинна, и промозглым субботним утром,
98
практически ночью, ждал путешественниц на площадке перед
монастырем.
Это была единственная за неделю возможность увидеться.
Олег хотел съездить в монастырь, но и работа не позволила, и
шансов увидеться с Ольгой не было почти никаких.
Открылась калитка, из нее показались две темные фигуры.
Олег выскочил из машины, поздоровался, взял сумки у женщин.
Первой усадил старую монахиню, и у него появилась
возможность поцеловать Ольгу, как та не пыталась уклониться.
Всю дорогу матушка Февронья продремала на заднем сидении,
а у влюбленных было два часа времени, чтобы пообщаться и
рассказать друг другу о том, что случилось за неделю, и выяснить, что за эти шесть дней чувства их не стали холодней. Олег с
удовольствием ловил на себе любящий взгляд Ольги, держал руку
на ее колене, и с радостью понял, что неделя, проведенная в
монастыре, и на миллиметр не отдалила от него возлюбленную.
– Держись двумя руками за руль, Ольг! – ворчала Ольга, когда
их ослепляла светом фар встречная машина, но руку Олега со
своего бедра не убирала.
Олег часто вспоминал именно эту поездку, этот рассветный
сумрак, бесконечный разговор вполголоса, мягкая рука Ольги,
гладившая его ладонь. Наверно потому, что надежды и мечты –
это самое доброе в нашей жизни.
В аэропорту попрощались скомкано и украдкой, мешало
пристальное молчаливое внимание старой монашенки. Олег
проводил женщин до паспортного контроля. Он смотрел на
удалявшихся, женщин. Ольга обернулась и еще раз помахала ему
рукой.
Олег почувствовал, как она тонет в его глазах, уходя в самую
глубину его потрясенного любовью сознания, с ее уже такой
родной улыбкой, гибким и сильным телом и всеми яркими и
свежими чувствами, с ее телом связанными, и почему-то подумал,
что не увидит ее долго. «Почему долго? Неделя максимум! И
приеду встречать с самолета», – решил он.
А услышать должен был через два часа. Олег сумел-таки заста-
вить Ольгу взять у него сто немецких марок, специально купил в
банке, и пообещать, что первое, что она сделает в Германии – это
купит телефонную карточку и позвонит ему на мобильный. Сам
99
он не любил летать самолетами. Не то чтобы боялся, но ему
всегда было неприятно взлетать и, особенно, садиться.
Матушка Февронья удивила Ольгу. Старушка, умиравшая в
своей келье еще несколько месяцев назад, выглядела бодрой и
здоровой для своих лет, без проблем перенесла путь до Таллинна,
бесстрашно села в самолет в первый раз в жизни, и без сомнений
ехала, опять же в первый раз, за границу. После того, как
женщины прошли паспортный контроль, и они уселись в зале
ожидания, до вылета самолета оставалось еще больше часа,
пожилая монахиня начала подробно, как это делают пожилые
люди, рассказывать Ольге историю своей жизни.
Простая крестьянка из Полтавской области Украины Якилина
Коваленко, она вышла замуж в 1928 году и успела до войны
родить четверых детей. В августе 41-го Прохора, ее мужа
призвали в армию, но повоевать он так и не успел. Во время
ноябрьского наступления на Киев, немцы взяли в плен
полмиллиона советских солдат. Рота Прохора Коваленко только
шла получать оружие, когда ее окружили немецкие танки.
Большую часть русских военнопленных немцы содержали в