на час. Что это такое, десять лет не виделись, а пришла на десять
минут!
– Во-первых, прекратим этот разговор про губы и искусст-
венное дыхание! Я – монахиня, слушать это не хочу и не могу,
что было десять, а точнее четырнадцать лет назад, то было!
Во-вторых, столько лет не виделись, и ссоримся.
В-третьих, ты и сам меня едва не убил какой-то доской!
Монахиня покраснела еще больше, забытая цветомузыка на ее
лице. Это была моя Ольга. Есть такие отношения между людьми,
когда много лет с ними не видишься, а встречаешься, и будто бы
нет этих лет, полное понимание начинается с первой же секунды
встречи. Я стараюсь беречь такие отношения. Итог получился
178
такой: у меня остались друзья только из студенческой жизни. Ни
школьных, ни производственных.
Извините, отвлекся от Ольги:
– Все-все, не сердись, про губы и другие части тела замол-
каю…
– Я сейчас уйду!
– Расскажи лучше, почему ты не отвечала на мои письма?
– Нет, Олег, об этом долго рассказывать, я уже сказала, что
времени нет! Лучше ты скажи, что с тобой? Что говорит
Анастасия? Какая помощь от меня нужна?
Она была права и, поэтому, внимательно слушала бюллетень о
состоянии здоровья Олега Фролова в его собственном ис-
полнении.
В десять минут, конечно, не уложились. Когда я закончил
печальное повествование о ребрах и позвоночнике, Ольга
взглянула на часы, охнула, вскочила:
– Прости, Олег бежать надо, меня уже ждут. Все-таки, какая
помощь тебе нужна?
– А помощь, нужна только одна. У меня же никого нет! Ни
родных, ни близких! Приходи ко мне почаще, поддержать
больного!
– Что ты выдумываешь! Как никого? А Илья? Он же здесь, я
знаю!
– Илья мужик, а я о женщинах!
Я думал, что Ольга вспылит. Но она сдержалась. Наклонилась
надо мной, как будто для поцелуя. Размечтался! Просто погладила
здоровую руку.
– Приду Олег, поддержу, я и сама хочу с тобой поговорить
подольше, но это завтра! Знаю, что я виновата перед тобой, но
надо сидеть рядом и обо всем рассказывать. Выздоравливай,
старайся! И пойми, не женщина я, а инокиня!
– В данном случае, мне все равно!
– Ты тоже не изменился, – за Ольгой закрылась дверь палаты.
Можно подвести промежуточный итог. В минусе – тяжелая
травма, и возможная инвалидность в плюсе – обретенная лю-
бимая. Я ее любил и люблю, об этом в душе пели райские птицы,
которые прилетели и прогнали былое спокойствие.
179
А то, что люблю монашку, это в плюсе или минусе? Поставлю
плюс, монахини – женщины положительные. Есть за что
бороться. И время есть подумать как.
Еще: после ухода Ольги, все мои болячки притихли.
А если попробовать ногами пошевелить, это может полу-
читься?
Ольга пришла на следующий день, как обещала, опять села на
табуретку на пионерском расстоянии от кровати, поинте-
ресовалась моим самочувствием, выслушала мой отчет о текущих
симптомах и проведенных лечебных мероприятиях с акцентом на
грозящую инвалидность и начала рассказывать о тех годах,
которые я ее ждал.
Началось все с того, что я не смог встретить Ольгу и Февро-
нью с берлинского самолета. Не знаю, изменило это что-нибудь,
или нет в моей судьбе, скорее нет, но так получилось, что работы
было очень много, встреча за встречей, объект за объектом, за
машиной было ухаживать некогда, и когда поехал в Таллин, по
дороге у меня сломалась коробка передач. Я добрался до
аэропорта на попутках, конечно же, опоздал на три часа, конечно
же, разозлился, что меня не дождались. Но Ольга была не одна, ей
нужно было доставить в монастырь Февронью, которая была чуть
жива после долгой дороги. Связаться со мной она не сумела, тогда
мобильная связь действовала не по всей Эстонии, как раз в
Пуртсе, где я пытался оживить свой старый Опель, зоны не было.
И они отправились на автобус.
А я – сдавать машину в ремонт.
В Покровском монастыре в это время собирали группу мона-
хинь в Израиль, на восстановление только что возвращенного
России Екатерининского женского монастыря. Ольга идеально
подходила для поездки: молодая и крепкая, знает английский,
загранпаспорт на руках, и там очень был нужен экономист-
строитель. Она, не раздумывая, согласилась на предложение
матушки Варвары и через два дня уже была в Москве, а еще через