Мы подолгу разговаривали с ней, рассказывая о своей жизни.
Те несколько дней, которые когда-то провели вместе, как
сговорились, не вспоминали, будто берегли.
Чаще всего я слушал бесконечную историю о затянувшемся
паломничестве Ольги по святым местам.
– А еще сложнее стало, – рассказывала Ольга, – когда Екате-
рининский монастырь оформили в собственность РПЦ окон-
чательно, и пошли деньги на восстановление. Вот уж точно
головы поднять было невозможно. С израильскими подрядчиками
работать было очень сложно. Израильские, конечно, наняли
дешевых палестинских. И те и другие торговались до последнего
шекеля. Если возникали проблемы, тут же переставали понимать
мой иврит, арабский, которые я к тому времени подучила, а
заодно и английский. А евреи, выходцы из России, – и родной
русский.
Я тебе говорила, что мечтала в своей монастырской жизни
молиться за людей, за тех, кому это нужно, кто не умеет или не
может, как это было на кладбище в Герлесхаузене. – она
помолчала чуть-чуть. – За тебя я молилась каждый день, не вру! А
жизнь в Палестине, чем она отличалась от мирской, сплошные
хлопоты о том, как выжить и построить?
Ты не знаешь, я же очень долго ждала монашества. Я не могла
получить благословения на постриг целых четыре года. Редко так
долго ходят в послушницах. Но грехи мои меня не пускали, –
здесь Ольга подняла на меня глаза, и я растворился в их
печальной глубине. И стыдно стало до мозга костей за лень свою.
Почему сам не поехал, почему? Что, Израиль огромный? Неужели
там монастырей православных тысячи? Деньги он зарабатывал.
Монастыри строил…
– Очень хотелось тебя увидеть, поговорить, пожаловаться. С
такими мыслями, какая из меня инокиня? Но со временем ты
185
становился все дальше и дальше, вспоминался реже и реже, да и
служение отнимало все больше сил и времени...
Потом стали приезжать паломники. Сначала небольшими
группами, потом и места для ночлега хватать перестало. С одной
стороны – помощь, с другой – всех накормить и устроить надо. А
еще такой народ попадался, особенно из столичных, которые
думали, что у нас гостиница с пятью звездами. А у нас нужно
было спать в комнатах на двадцать человек, и удобств никаких.
Объяснения часто не помогали, люди же за паломничество деньги
платили. Из услуг у нас – бесплатное питание по монастырскому
меню, мы просили постельное белье с собой привозить, но до
части паломников и такие наши просьбы не всегда доходили.
Моя рука в ее добрых ладонях, уже лежала на коленях у мо-
нахини. Не держать же ее на весу часами!
И у Ольги были вопросы ко мне:
– Олег, скажи, а почему ты так и не женился?
– Не смог найти никого лучше тебя!
– Ну, неужели, у тебя за эти четырнадцать лет никого не было?
– Честное слово, никого! – соврал я.
– Ты такой красивый, богатый и умный, не могу поверить! А
что делать в свободное от работы время, если дома тебя никто не
ждет?
– Вот так и мучился из-за тебя в пустом доме! Ну, у меня
работа была с утра до вечера, и по выходным. Заняться в
собственном доме всегда есть чем. Книги, спорт. А еще меня дома
Илья ждал все последние десять лет. С ним сильно не
поскучаешь!
– Да я помню! А ты знаешь, что твой сын ухаживает за по-
слушницей Аней, той, которая у тебя сиделкой была! В отца
пошел!
Следует отметить, что Илья совершенно забыл свою встречу с
Ольгой, ее не узнал, но история моей любви была ему известна, и
он очень удивлялся этой нашей встрече.
– А что я сделаю?
– Поговори с ним!
186
– Зачем, может быть, хотя бы он найдет свое счастье в мона-
стыре.
Это было неделю назад.
А сегодня состоялся такой разговор:
– Ольга, я решил, что буду делать, когда меня из больницы
выпишут. Анастасия говорила, что окончательное восстановление
все равно займет минимум год, а то и несколько лет. Значит
строителем мне в ближайшие годы не работать.
Ты скоро станешь настоятельницей монастыря, я знаю. У меня
к тебе просьба, возьми меня в обитель привратником. Сейчас на
воротах стоит дед Емельян, у него одной руки нет, у меня с
ногами проблемы, вот, и будем дополнять друг друга на воротах,
следить за порядком, беседы вести. У меня с ним прекрасные