Земфира стояла рядом, прямая, чёрная и молчаливая. Как явилась она тогда, после сидения в лесу, когда боги не дали ей смерти — так и не отошла с тех пор. Похудела до неузнаваемости. Подкосило её вдовство, что сказать. Не слышала я, чтобы завела она себе среди прочих рабских подругу или хоть приятельницу, держалась отстранённо и всё больше молчала. Свою работу выполняла, но как-то… как робот. Если бы попросилась она в Песчанку с остальными, я бы, наверное, её и отпустила. Но ни она, ни кто другой из взрослых рабов такого разговора не завели.
— Земфира, ты слышала про посёлок Хризопраз?
Она кивнула спокойно, даже орешённо.
— Слышала, конечно. Рабский посёлок. Санчаки с Шишковыми.
— Хочешь с ними жить?
Она вздрогнула:
— Нет.
Почему-то именно такого ответа я и ожидала.
— А на каменоломню в Песчанку, с остальными? — это уже была, скорее, проверка на вшивость.
По лицу цыганки словно пробежала тень.
— Если можно, я останусь здесь.
Ну что, здесь — так здесь.
— Хорошо, остаёшься.
В это время в дверь поскреблись. На пороге нарисовалась девчонка с круглыми глазами, сдавленно пискнула:
— Тёть Земфира, вы кушать будете?
— Канеш* будет! — ответила я за неё. — Ставь на стол!
*Сленговый вариант слова «конечно».
Ну вот так.
Девчонка поставила бидончики на гордо переименованный мной подоконник и убежала.
— Посуда где твоя?
Земфира слегка поёжилась:
— Ложка есть…
Я аж восхитилась:
— Ну ты красотка! Ложка есть у неё! Ты кончай-ка дурака валять! Так. С обеда начиная приходишь в острожную столовую. Завтрак-обед-ужин в обязательном порядке! И кончай-ка уже киснуть! Хобби какое на вечера найди, чё в стенку глаза лупить. Хоть читай, что ли, в библиотеке книжек полно.
Я уже повернулась уходить, когда она ответила:
— Я не умею читать.
Меня аж развернуло:
— Что⁈
— Я не умею читать, — терпеливо повторила она.
Я стояла и хлопала на неё глазами. Реально? В двадцать первом веке не уметь читать? Так бывает? Как это вообще⁈
Наконец ступор слегка отпустил.
— Так! — любимое слово учителей. — После ужина найдёшь Уйгуну, скажешь, что я велела с тобой заниматься, минимум начальная школа — так и скажешь слово в слово, поняла?
— Да, хозяйка.
— Всё, ешь давай. Остыло, поди, уже.
10. Ц. У
Я ПЕРЕСЕЛЯЮ НАРОДЫ
Около соседнего домика топтались пятеро девчонок. Точнее, четверо детдомовских топтались, а пятая, Лейла, стояла чуть позади, скрестив на груди руки, хмурая, как помощник гробовщика.
Лейла — тоже удивительный персонаж. Первые две недели после того, как их поймали, она выпендривалась и козыряла. Ждала, что вот-вот!.. Что было бы, если бы вот-вот случилось, я теряюсь представить. Толпы возмущённых цыганских родственников взяли бы штурмом остров? Или, допустим, острог?
Но Лейла ждала, со всем подростковым максимализмом веря, что убежавший брат приведёт подмогу. Конфликтовала, рыпалась, огребалась и снова лезла на рожон. Возмездие должно было вот-вот прийти… но не пришло.
Потом кто-то уронил в её мыслишки новую идею, и она стала верить, что родственники конечно же, собирают большие деньги на её выкуп. И явятся вот-вот, и с триумфом выведут её из неволи! Она стала вести себя поспокойнее, не то что бы смирилась, но терпела трудовую повинность, как неизбежное зло.
Потом она придумала себе, что её просто не могут найти — ну неизвестно же, в самом деле, куда их могли с поля увести?
Потом верила, что родня не может пробиться из-за бурь.
Потом — что из-за зимы, но они всё равно ищут, и вот-вот…
Ребёнок, даже попавший в уголовную среду и испорченный, всё равно верит, что свои не бросят.
Цвели яблони и остров готовился к новолетию, прибыл очередной караван с новичками, следом беглая Маргарита со своим выводком…
В один из дней Лейла поняла наконец, что за ней никто не придёт. Понимание упало на неё такой тяжёлой глыбой, что едва не раздавило. Она попыталась повеситься. Из затеи, конечно же, ничего не вышло — клятва не дала, но эта же клятва прилетела такой обраткой, что погрузила нашу цыганушку почти что в коматоз. Бабы-рабские прибежали за мной, я посидела над кроватью, заменив кому на лечебный сон, выпустила даже саламандру…
Проснулась Лейла совсем другой.
Чтобы понять… Это как если взять хороший молодой стволик, надломить его, потом замотать пластырем и надеяться, что в силу природных данных он всё же выживет и пойдёт в рост.