Община сумела уйти ценой четырёх жизней. Четырёх бойцов, оставшихся прикрывать их отход в узком туннеле.
Потом было трудное бегство через горы, переправы через горные реки, раны, которые начали воспаляться и гнить в дороге, голодные дети…
Перевалив горы, они наткнулись на непреодолимую преграду в виде Бурной. Гномы надеялись всё же как-нибудь перебраться через реку и пройти южнее, попытать счастья в другом… куске Дракона. Но Бурная в своём верхнем течении на двести процентов оправдывала своё название, и они пробирались вдоль северного берега, потихоньку теряя надежду. Были бы у них лодки, можно было рискнуть, но на плотах…
Осенние бури, о которых в своих горах скитальцы и слыхом не слыхивали, застали их в полутора километрах от Бирюзы, выше по течению Бурной, где они готовились переправиться через её довольно широкий, но относительно спокойный приток. Мало того, что поднявшийся шквальный ветер едва не вынес плоты в куда более неприветливые воды, так начался дождь с мокрым снегом. Нужно было срочно организовать укрытие, и если вы когда-нибудь пытались поставить лагерь при такой погоде, вы сможете оценить отчаяние этих людей.
И тут — не иначе, милостью богов — кто-то из детей разглядел сквозь пелену дождя огоньки на другом краю излучины. В сгущающихся сумерках они доползли до посёлка, мокрые и промёрзшие насквозь.
В Бирюзе, за неимением своего постоянного целителя, в бури дежурила Настя — мало ли, две недели изоляции! — и это оказалось следующей великой удачей измученного отряда.
Ну, дальше, в принципе, понятно.
За двадцать дней совместного сидения взаперти гномы и бирюзинцы успели всё перерассказать друг другу на десять рядов, а поскольку история у Бирюзы была пока очень маленькая, больше рассказов было про остров, и теперь гномы просились своими глазами посмотреть на замок Серый Камень (пусть и недостроенный), на дивный мост с выращенными ногами и, конечно, на мастерские механикусов (колёсные устройства, гидротараны, мельницы и бог знает что ещё, я давно в их вотчину не лезу).
Вовка усмехнулся и предложил гномам пожить на острове до тепла. Где-то мы это уже проходили…
Беженцы грузились в бирюзинские телеги.
Я наблюдала и пыталась разобраться в гномьем семейном устройстве. Насколько я поняла, традиционные браки не возбранялись, но… видимо, сложно было в должном количестве найти женщин, столь же сильно проникнувшихся романтикой подземного жития. Мда. Если уж у нас при сравнительно спокойной жизни и организованном быту всё равно был перекос в сторону мужиков… Короче! На каждый из четырёх кланов приходилось по четыре-пять женщин. И около тридцати мужчин. Кхм…
И в физиологии точно есть изменения. Вон с какой лёгкостью грузы закидывают — любо-дорого поглядеть. Как минимум на уровне хорошего тяжа. И со зрением полюбас должны быть изменения. Под землёй полазь-ка. Однако на дневном обычном зрении это однозначно никак не сказалось, по крайней мере ни один гном не испытывал от яркого солнца и слепящего снега дискомфорта.
А как с метаболизмом у них, интересно? В большинстве фентези-миров гномы были чрезвычайно устойчивы к алкоголю…
ЭЛЬФИК
Сзади деликатно покашляли.
Женя-фигуристка стояла, обнимая за плечики свою тёзку, маленькую Женьку (бывшую Новикову), принятую в семью внучкой к младшей дочери. И мялась, по-другому не скажешь.
— Что, девочки?
— Госпожа баронесса, я даже не знаю, как сказать…
Женька-младшая лучезарно засветила лицом и стянула с головы шапку.
— Оп-па… — непроизвольно вырвалось у меня.
Пряди рыжевато-русых Женькиных волос явно отсвечивали золотом. Нет! Не отсвечивали — светились. Золотом вперемешку с огненными всполохами. И уши…
— Да ты у нас эльфик⁈ — я обняла Женьку, она счастливо засмеялась и натянула шапку:
— Можно я на горку?
— Беги!
Евгения Валерьевна пребывала в некоторой прострации.
— Как же это…
— Женя! — я обняла и её тоже. — Ну ты чего? Эльфийка! Это ж классно! Следите — у неё по-любому второй дар проснётся. Если огонь — трудновато вам, конечно, будет. Но всё решаемо, не ссы.
ПРО ОГОНЬ
Про огонь я, между прочим, не соврала. Огненная стихия контролировалась труднее всех остальных. Полноценный огонь давался человеку редко, больше как прикладная стихия — кузнецам, плавильщикам; в меньшей мере — кулинарам, и совсем в малой, как свет — мелочовщикам вроде швей, ювелиров и тому подобного. Огненный маг в чистом виде был у нас пока один — Василиса, и с того момента, как Сингкэн начала открывать ей полноту власти над стихией, Вова распорядился немедленно переселить её в отдельную комнату, где всё (натурально всё, до последней тряпочки и дощечки) сплошняком было покрыто огнезащитными рунами. А на их с Ангелиной попытки возразить ответил: