<Прежде всего, - сказал Базел значительно более едко, - я хочу быть градани, а она хочет быть человеком, да, и cотойи в придачу! Я думаю, что будет не больше половины, в худшем случае не больше двух третей от всех воинов cотойи в мире, которые будут охотиться за моими ушами. И после этого она хочет быть дочерью Теллиана и Хэйнаты. Было бы прекрасно, если бы такой, как я, вдвое старше ее, и даже больше, дошел до того, что таким образом нарушил их доверие! Да, и она дочь лорда-правителя Уэст-Райдинга! Разве это не заставило бы таких, как Кассан и Йерагор, сесть и снова начать точить эти кинжалы?
<Я думал, что "девы войны" сами принимают решения о подобных вещах>, - сказал Уолшарно. В тоне жеребца не было иронии, только простая задумчивость. <И разве их устав не освобождает их от каких-либо отношений с их родными семьями? Я никогда по-настоящему не понимал, как именно эта часть должна работать, она должна быть для двуногих, но как кто-то может обидеться или расстроиться из-за ее отношений с Теллианом и Хэйнатой, если у нее их больше нет? Юридически, я имею в виду?>
<Есть вопросы закона, а затем есть вопросы обычаев, и, наконец, есть вопросы сердца>. -Голос Базела звучал мягче, чем раньше. - <Что бы ни говорил закон, есть те, кто быстрее плевка использовал бы обычай против Теллиана, если бы такой, как я, женился на такой, как она. И меня совершенно не интересует, совсем не интересует, что также может сказать закон, Уолшарно. По уставу или нет, эта девушка будет дочерью их сердец, пока Исвария не заберет их обоих, и я не разобью эти сердца. Для нее это лучше, чем для меня, и к тому же безопаснее.>
Он покачал головой, прижав уши.
<Сомневаюсь, что эта мысль когда-либо приходила ей в голову, а если и приходила, то это были всего лишь фантазии молодой девушки, когда у нее было достаточно горя и беспокойства для дюжины девушек вдвое старше ее! Да, и когда она сделала не больше, чем обратилась за советом к более взрослой и мудрой голове.> - Его губы сжались, вспоминая разговор на вершине другой башни этого самого замка. - <Я не имел права думать то, о чем я думал тогда, и я был бы нехорошим парнем, если бы воспользовался такой молодой девушкой, которая ничего не сделала, кроме как поплакала у меня на плече, так сказать. И это все, что было, Уолшарно. Ничего, кроме девушки, страдающей от боли, и глупого градани, думающего о вещах, о которых ему не следовало думать, когда она была так молода. Да, и я знал, что она была слишком молода для меня, чтобы думать о чем-то подобном! И, несмотря на то, что, по правде говоря, мой череп немного толще, чем у большинства, он не настолько толст, чтобы считать, что она думала обо мне глубже, чем это ... и хорошо, что она не должна была этого делать. Нет.> - Он снова покачал головой. - <Нет, есть вещи, которые могут быть, и вещи, которые не могут, и все желания в мире не могут превратить одно в другое, брат.>
<Думаю, ты ошибаешься>, - мягко сказал ему Уолшарно, - <но скакуны думают не так, как двуногие. Возможно, это просто одна из тех вещей, которые мы не очень хорошо понимаем. Но независимо от того, готов ты признаться в этом даже самому себе или нет, этот твой выбор тяжел на твоем сердце, брат.>
- О, да, - полушепотом произнес Базел. - Это так. И все же это то, что есть, и я не стану позорить ее, пытаясь сделать из этого то, чем оно не является.
Уолшарно ничего не ответил на это словами, но его любящая поддержка излилась через Базела, и градани прислонился к нему, как мог бы физически прислониться к высокому, теплому боку жеребца, черпая в нем утешение. Он постоял там еще несколько минут, не двигаясь, затем встряхнулся и продолжил подниматься по лестнице.
- Добро пожаловать домой, милорд! - Тала Варлон, очевидно, ожидала его прибытия, и она приветствовала его широкой улыбкой, открывая дверь башни. - Мы скучали по тебе!
- Ах, а я по тебе! - ответил Базел, почти естественно улыбаясь ей и заключая в теплые объятия. Он поднял ее и крепко поцеловал в щеку, а она рассмеялась и шлепнула его.
- Прекрати сейчас же! - сказала она ему. - Я почтенная пожилая женщина, да будет тебе известно!
- Да, - вздохнул он с глубоким, притворным сожалением, качая головой, когда поставил ее на ноги. - И печальное разочарование, которое постигало меня на протяжении многих лет!
Она снова засмеялась, нежно улыбаясь ему, и он вспомнил перепуганную навахкскую "экономку", которая помогла ему переправить Фарму в безопасное место, несмотря на то, что она понимала, что с ней случилось бы, если бы Чарнаж поймал пытающуюся сбежать отчаявшуюся молодую горничную. Ее собственный сын был давно мертв, но как неформальная глава его семьи здесь, в Хиллгарде, она стала для него почти второй матерью и, очевидно, приемной матерью для каждого члена Ордена Томанака, когда они приходили на зов. Она заботилась о нем и Брандарке гораздо лучше, чем они того заслуживали, с нежностью подумал он, и это даже не считая ее стряпни!