Начинается артобстрел. Приближающийся свист мины.
Миро. Это не наша.
Звук взрыва. Снова свист, переходит в громкий визг.
Миро. Ой–ёй–ёй!..
Взрыв, очень близко от шкафа, шкаф сотрясается, на Юрия и Миро сыпется откуда–то земля, всё пространство в шкафу заполняется пылью.
Юрий сидит на станине вжимаясь спиной в железные прутья.
Широко открытые глаза Юрия. Он смотрит сосредоточенно куда–то вверх — как бы прося кого–то о чем–то очень важном…
Новый снаряд разрывается почти вплотную к шкафу.
Видение Юрия:
Шкаф подбрасывает вверх. Он падает набок, у него отрывается днище.
Школьный двор — день
Миро выкатывается из ящика. Следом выбирается Юрий. Вокруг взрываются мины, снаряды. Дым, пыль, гарь. Во дворе — никого. Недалеко стоит знакомая «газель» ополченцев.
Юрий. Сможешь?
Миро. Да.
Миро помогает Юрию добраться до машины…
В машине в замке торчат ключи…
Миро заводит машину, она резко срывается с места и вылетает со двора школы.
Дорога в поле подсолнечника — день
«Газель» спускается с холма где осталась школа и мчится по дороге вниз.
За спиной беглецов не прекращается артобстрел холма, но они уже вырвались за пределы огня и мчатся навстречу свободе.
Яркое солнце золотит огромное желтое поле подсолнечника…
Нарастающий, до оглушающего, свист, переходит в визг.
Снаряд — взрыв — машину разносит в клочья. Темнота. Тишина.
Голос Миро. А вот это уже наш… (Пауза.) Юрка, ты жив?..
Конец видения Юрия
В шкафу — день
Юрий полулежит на своих железных штырях, глядя в потолок шкафа.
Миро. Юрка! Что с тобой?..
Юрий не отвечает.
Артобстрел прекратился. Слышны редкие выстрелы вдалеке.
Школьный двор — день
Нацгвардейцы выгоняют из здания школы пятерых пленных ополченцев, ставят их к стенке школы. Из одежды на пленных — только трусы.
Шестеро нацгвардейцев становятся в шеренгу перед пленными и вскидывают автоматы.
Филин. Готовсь! По врагам Украины — огонь!
Раздаются автоматные очереди.
Пули дробят стену над головами ополченцев.
…О, один таки, обоссался!
Тычет пальцем в обмочившегося от страха Худощавого.
…А теперь на четвереньки и — бегом по кругу.
Нацгвардейцы пинают ополченцев ногами, гонят их по двору на четвереньках.
…А теперь громко: Слава Украине!
Пленные (хором, вразнобой). Героям слава!
Филин. Еще громче! «Украина понад усэ!»…
Пленные. «Украина понад усэ!..»
Тех из пленных, кто делает это недостаточно громко, нацгвардейцы пинают ногами в тяжелых берцах, бьют прикладами.
Жердь и нацгвардеец со свастикой направляются к шкафу.
Жердь. А с этими, чё? Всё вокруг раздолбано, а шкаф — целехонек! Так они и нас переживут!
Нацгвардеец со свастикой. Да расстрелять их и все дела!
Жердь. Куда ты спешишь? Вон, в Попасной, посадили на танк сепаров, седого и девчонку, и бросили на свои же пули… Седой-то — хрен с ним, а вот с медсестричкой поспешили — с ней бы еще ребята повеселились!
В шкафу — день
Юрий внимательно вслушивается в разговор охранников.
Голос боевика со свастикой. Ну, ты, бл…, сравнил: медсестричку — с этими уродами! Да, если бы сейчас в шкафу эта Настенька была — уж я б ее поохранял!..
У Юрия на глазах слезы.
Школьный двор — день
Боевик со свастикой. …А с этих — что толку? У-у, суки! Не, дай я им щас в шкаф — гранату, и звиздец, и мы свободны!
Жердь. Нет, ты не рубишь! Весь интерес-то: чтобы их — свои же!.. Давай так… Если за сутки их сепары не расхерачат — ставлю пузырь!
Свист летящего снаряда. Нацгвардейцы убегают в бомбоубежище.
Школьный двор/в шкафу — ночь
Светит яркая луна. Во дворе необычно тихо. Не слышно свиста мин, взрывов снарядов.
Изредка слышны далекие одиночные выстрелы.
У шкафа на земле сидит Марк с автоматом.
Подходит Майор.
Марк поднимается с земли.
Майор. Открой.
Марк отодвигает засов, открывает дверь шкафа.
Майор оглядывает пространство внутри шкафа. Качает головой.
Майор (Юрию). Да… не сиделось вам во Франции. По-хорошему — вас нужно, конечно, расстрелять…
Юрий. Хорошо, только сначала вы не могли бы принести пустую пластмассовую бутылку — очень нужно.
Пауза. Майор кивает Марку, тот закрывает дверь. Майор уходит.
Миро. Ты, это, не слишком — с бутылкой?
Юрий. Может, и слишком. Только терпеть больше не могу.
Гремит засов, дверь открывается.
Майор протягивает Юрию пластмассовую бутылку.
Юрий. Спасибо.
Майор. Вас кормили?
Юрий. Нет.
Майор. Ладно. Я пришлю кого-нибудь.
Марк закрывает дверь шкафа. Майор уходит.
Звонок мобильного телефона.
Марк задвигает засов на двери шкафа. Достает из кармана телефон.
Марк. …Та не, Илонушка, я не тикав от тебя сюда. Просто тогда, когда мы с тобой поссорились, я пошёл до хлопцев, а они в ту ночь решили вступить в батальон. И меня позвали… Та не, Илонушка. Я уже не могу вернуться…
В шкафу — ночь
Юрий сидит на своих железках, слушает голос Марка…
Голос Марка. …Я ж тогда сказал тебе, шо иду на войну, а шо ты ответила? — «Та иди куда хочешь!» Ну я и пошел… Та не, Илонушка, тут же хлопцы, как я теперь их брошу?..
Школьный двор — ночь
Залитый лунным — мирным — светом школьный двор. Тишина…
В шкафу — утро
Сквозь пробоины и щели в угловых швах шкафа пробиваются узкие полоски дневного света… В рассеивающейся постепенно темноте виднеется обмотанная грязным бинтом нога Юрия, покоящаяся на спине нелепо скрючившегося на земляном дне шкафа Миро; сам Юрий — почти стоя, повиснув на торчащих из железной станины штырях, — тоже дремлет…
Лязг замков, засова, дверь шкафа открывается.
Нацгвардеец со свастикой. Француз, выходи. Шевелись, а то вторую ногу сломаю!
Школьный двор — утро
Нацгвардеец со свастикой сзади, автоматом, подталкивает еле ковыляющего, опирающегося на две деревянных — разной величины — палки Юрия в направлении школы.