Это откровение поставило Джессику в неловкое положение. Говорить о налогах – да сколько угодно. Но говорить о чем-то настолько личном – нет уж.
— Мой отец никогда не поднимал на меня руку, — сухо заметила девушка и отвела взгляд. — Никогда.
Морщинистые щеки Марка Маршана в одно мгновение покрылись румянцем.
— Извините, я подумал… После того, что рассказал ваш ухажер… Я в замешательстве, Джессика. — Марк попытался встретиться взглядом с девушкой и смущенно улыбнулся. — Я занимаюсь организацией, помогающей людям, которые столкнулись с жестким обращением… И подумал… Приношу вам свои извинения. Забудьте, пожалуйста, все то, что вам сейчас наговорил.
Джессика посмотрела на этого мужчину, миллионера, слегка отмеченного возрастом и трудностями. Он показался ей трогательным, когда рассказывал историю, но он оказался еще более трогательным, когда смутился. Марк не мог найти себе места и не знал, как исправить ситуацию. И его неподдельное смущение наконец смягчило девушку.
— Я вас прощаю, Марк, — вежливо улыбнулась Джессика мужчине. — При условии, что вы одолжите мне ваш журнал о роскошных отелях.
Марк поспешил выполнить просьбу девушки, после чего они оба замолчали. Джессика, однако, все никак не могла сконцентрироваться. Она читала и перечитывала одну и ту же статью по несколько раз, пока наконец не отказалась от этой затеи. Она осторожно посмотрела на двух пассажиров, сидящих позади нее и Марка, и обнаружила, что они оба спали.
— Мой отец никогда мне не делал ничего плохого, — начала Джессика, застав Марка врасплох. — Моя мать - тоже, по крайней мере, физически, но часто оставляла меня с подругой, которая как раз была нашей соседкой. Эта женщина, подруга, и двое ее детей сделали из меня свою игрушку, жертвой их эмоциональной нестабильности. — Сконцентрировав взгляд на модном журнале, девушка продолжала рассказ: — Они запрещали мне нормально справлять нужду, так что мне приходилось ходить под себя; а они только смеялись над этим. Потом она становилось совершенно невменяемой, орала, заставляла меня снимать грязное белье и вытирала им лицо. Затем запирала меня в кладовке в наказание за нечистоплотность, грязь, а когда, наконец, она меня освобождала, то не переставала повторять, что я - отвратительная, словно животное. Тогда подруга готовила мне поесть в миске, которую ставила рядом с миской их собаки. Это всех смешило… Дети меня тоже любили пугать. Когда я спала у них, они начинали орать, как сумасшедшие, отчего я вскакивала с постели. Мне было семь, самому старшему – четырнадцать, а его сестре – десять. Внешне они выглядели совершенно нормально, но, клянусь, в этой квартире жизнь была кошмаром. Конечно, как только это началось, я рассказала все матери, но она отказалась мне верить. Она обвинила меня во лжи, сказала, что я выдумала все эти ужасы из-за того, что не хотела, чтобы она уходила. Эта женщина была прежде всего ее подругой, а подруга никогда не сделает ничего подобного. Так что мать продолжила оставлять меня у соседки до тех пор, пока они не переехали; мне было одиннадцать. Мама подумала, что я стала достаточно взрослой для того, чтобы оставаться дома одной. Конечно, у меня был отец, но в то время он жил в Биаррице, и я его знала очень плохо и не осмелилась обратиться к нему. К тому же думала, что он, как и моя мать, не обратит никакого внимания на мои слова. Так что с одиннадцати лет я научилась выкручиваться сама, заботиться о себе, жить с ужасными картинками, которые не один раз будили меня посреди ночи. Я искала спасение в книгах и пыталась построить личность отличную от нахального, незрелого и безответственного существа, которое я должна была называть матерью.
Марк внимательно слушал признание девушки. Когда она остановилась, мужчина взял ее за руку и вынудил посмотреть на него.
— Эти люди насильничали над вами? — спросил он мягким голосом, который он использовал каждую среду во время телефонных переговоров.
— В плане секса, вы имеете в виду?
Марк кивнул. Джессика отвернулась.
— У сына был приятель, помешанный на сексе и порно… Вы мне скажете, что в пятнадцать лет – это самое время. — Девушка заколебалась, провела рукой по волосам и бросила еще один обеспокоенный взгляд на задние кресла. — Он слегка касался меня, — призналась она. — Они делали разные вещи, заставляли меня это делать, но технически изнасилования не было. Они всегда останавливались до того, как могли зайти слишком далеко… Им никогда не приходила идея прикоснуться к сестре, но вертеть в руках и унижать маленькую соседку – почему бы и нет.
Марк крепче сжал руку девушки, его взгляд стал больше сострадающим, чем просто дружеским.
— Кристоф знает об этом?
— Он - мой начальник, почему вы хотите, чтобы он знал об этом?
Этот ответ смутил Марка.
— Джессика, вы же знаете, что я - его друг, не так ли? — немного неуклюже сформулировал мужчина. — Я знаю, что он был больше, чем просто начальником.
— Знает только Филип, мой парень, и вы. И мать, которая сделала вид, что я ничего такого ей не рассказывала… Я не хочу, чтобы он знал об этом, так как буду унижена.
— Улыбаться снаружи и страдать внутри? Поэтому вы ничего не рассказали о нападении на парковке?
После долгого момента тишины, девушка высказала свое мнение:
— Он ненавидит людей, которые строят из себя жертв и оправдываются причинами, не зависящими от них. Он презирает тех, кто пытается вызвать жалость.
— А вы хотите, чтобы вы ему нравились, — дополнил Марк. — Так что вы старались быть стойким оловянным солдатиком, старались никогда не показывать ни малейшей слабины, ни малейшего недостатка.
— Да, я хотела ему нравиться. Отчаянно. Думаю, что он никогда не узнает, до какой степени он мог рассчитывать на меня.
С отцовской нежность Марк приобнял Джессику за плечи.
— Вы - храбрая, Джессика. Храбрая маленькая девочка…
— Марк…
— Успокойтесь, молода леди, этот разговор останется между нами.
Девушка, успокоенная, признательно улыбнулась. Она не рассчитывала затрагивать такую тему в особенности с клиентом, но призналась себе, что разговор с Марком пошел ей на пользу. Но в то же время девушка исключала любую возможность поговорить на эту же тему с Кристофом. Он никогда больше не посмотрит на нее по-старому, а для нее это будет невыносимо. Она предпочитала, чтобы он провоцировал ее, был саркастичным или наглым, иногда даже циничным, но она бы не перенесла, если бы он проявил к ней сострадание или бы начал ее презирать.
ГЛАВА 15
Отель, в котором они собирались остановиться, располагался прямо на пляже, всего в нескольких километрах от Густавии, столицы маленького острова. Это было заведение, которое жаждал Марк Маршан.
— Вы - мои гости, — заходя в гостиницу, сказал мужчина трем членам команды Leclerc.
— Полет в премиум эконом классе стоил того, — шепнул Кристоф на ухо Джессике, и девушка не смогла не рассмеяться.
Взволнованная Селин не поверила своим глазам, когда оценила все возможности отеля: спа, массаж, различные водные развлечения, бассейн… И все в это в райской обстановке Антильских островов.
— Это настоящий рай, — заметила девушка; ее глаза горели от восторга, словно у маленькой девочки.
Взволнованная Селин схватила Кристофа за руку и поспешила за Марком, весело болтая и восторженно вскрикивая перед тропическим садом, с восторгом рассматривая лазурь воды и белоснежность песка.