Но Асакура мои планы на свой счет, видимо, не разделяет. Натыкаюсь на него почти случайно. Удобно расположившись в малой столовой, он изволит трапезничать.
— Нет… только не сегодня… — тяну со стоном.
Не ко времени, вот-вот прибудет маркиз Бьюи с ворохом бумаг по Рейдих. И, подозреваю, уйдет не скоро.
— Ты обедала, Ники? — вопрошает он как гостеприимный хозяин и одаривает своим сиянием.
— Нет, — отвечаю, присаживаясь напротив.
— Непринужденная беседа поможет утолить твой эмоциональный голод, как эти аппетитные блюда — телесный. Извини, что начал раньше тебя, не мог устоять перед искушением.
«И разжечь другой? Тот что сексуальный?».
Я оглядываю стол — да, повара расстарались. Глазами отказываюсь поочередно от супа, мяса, рыбы. В итоге лакей подает то, на что падает мой взгляд. Эклеры.
— Принцесса предпочитает начать с десерта? — комментирует Асакура мой выбор.
— Да, я не голодна. Кстати, в эмоциях тоже не нуждаюсь. Если они не «сладкие». С чем пожаловал?
Непринужденной беседы не получается, наставник в тон мне отвечает:
— Портал в школе магии Рейдих. Маги сдавали его в краткосрочную аренду, негласно. Последним их потребителем был орден рыцарей Святого Пердоса, учрежденный королем Лябиса, чей символ — октограмму ты изволила мне показать. Портал восстановлению не подлежит, тела магов, причастных к сотрудничеству с конфедератами сожжены, школа осталась без главы, а трупы рыцарей ордена исчезли. Кроме того, что был найден после первого взрыва. Он захоронен на муниципальном кладбище за счет города.
— Лябис? Забавно, насколько я знаю, их король — престарелый маразматик, повернутый на поисках эликсира бессмертия. А что за святой?
— Святой Пердос великомученик, мессия, избавитель от грехов «грязной крови». Тебе это интересно?
— Приятная застольная беседа… непринужденная, — напоминаю ему, переходя к шоколадному муссу.
— Приятного как раз мало, за столом. Поэтому подробности его просветления опустим. В результате появляется новый культ. Суть сицизма — вера в бога, дарующего бессмертие, бесстрашным борцам с «нечистыми тварями».
— Драконоборцы?
— Не только. Со всеми порождениями Ирода, куда входят и эльфы, и демоны, и гномы. Но так как они ближайшие соседи с драконами, не удивительно, что все внимание их в первую очередь было направлено на них. Кстати, Ирод — это антипод их бога Сица.
— Асакура, что у людей за страсть выдумывать все новых и новых богов?
— Потребность в чуде. Необходимость переложить за свою жизнь ответственность на чужие плечи. В своих слабостях обвинить силы зла. Весьма прямолинейная модель мира: на одной стороне — добро, другой — зло, меж ними искушаемый этими силами человек. И выбор: бессмертие от Сица или тлен от Ирода. Это, если кратко.
— Святой Пердос, он стал бессмертным?
— Ники, не смеши, это невозможно. Адепт Сица почил от гельминтоза, пал в неравной борьбе со вселенским злом, успев, правда, набрать последователей и обратить в свою веру короля.
Маленький кусочек профитроля едва не застревает в горле, но я мужественно его проглатываю, откашлявшись.
— Извини, не лучшая тема для беседы за столом.
— Ничего, я же не голодна, забыл? Скажи вот что, ритуалы взывания к Хаосу, насколько они действенны?
— В гостиную перейти не хочешь, если не голодна?
Ага, а там твой любимый диванчик. Нет уж, на стуле посидишь.
— Пожалуй выпью еще чашечку послеобеденного кофе. Так, что с Хаосом?
— Обряды на крови, тебя это интересует?
— Древнее «Салическое» право, регламентирующее соглашения с Хаосом.
— Оно же «Право крови». Твое происхождение дает возможность породить, при желании, материальный аспект Хаоса. Ненадолго и смысла в том немного. А так же духовный — вселенский разум, одну из личных форм Хаоса, проявляющуюся при принесении добровольной жертвы и искреннего призыва. На коронации обычно Хаосу предлагается совместная жертва властителя и вассалов, и совмещается с клятвой на крови.
Личная форма, способная карать и одаривать, именно то проявление, что мне нужно. Остается узнать — насколько больший откуп может востребовать проявленный Хаос-Абсолют.
Погрузившись в размышления, не замечаю, как наставник оказывается довольно близко, машинально встаю из-за стола, попадаю в его объятья и, вместо комфортабельной столовой обнаруживаю себя на лужайке, обрамленной парковыми деревьями.