Женщина замерла, прижавшись к земле, сомкнула веки и приложила ухо к земле. Кажется, или впереди действительно слышен слабый перестук копыт? Ангелина приподняла голову, принюхалась, пытаясь угадать направление ветра. Она никогда ещё не охотилась, но откуда-то знала, как надо подбираться к добыче, знала, что у неё будет лишь одна попытка. Она чувствовала, что зверь совсем близко, и стала заходить с подветренной стороны, моля о том, чтобы ветер переменился, и его порыв донёс до животного её запах, чтобы жертва успела спастись. Но ветер был на стороне молодой охотницы.
Молодой олень пасся на лесной поляне. Он совсем недавно пил и потому был тяжёлым. Он успешно пережил эту зиму — в округе давно не было волков, только бродячие собаки, которые зимой отыскивали себе пропитание на городских свалках. Резкий порыв ветра донёс до него тревожный запах, но слишком поздно, чтобы спастись. Не успев даже оставить потомства, зверь погиб, жалобно взглянув в небесно-синие глаза своей смерти.
Сайринат застал последние секунды её охотничьего дебюта. Он ощутил древнее восхищение грациозностью молодой хищницы. «Сильная. Мало у кого получается в одиночку убить зверя с первого раза», — пришла порождённая животными инстинктами мысль.
Женщина сидела, бездумно проводя пальцами по короткой коричневой шерсти. Она не знала, что заставило её убить это беззащитное травоядное. Но, что было гораздо хуже, ей понравилось. Понравилось красться, осторожно принюхиваясь к свежему следу, понравилось, как дрожит сердце в преддверии смертельного рывка. Понравился хруст шейных позвонков её первой жертвы. Внутри было пусто, словно пока было проще не чувствовать, чтобы разумом осознать, что она снова стала убийцей, не принимая решения, просто по наитию, по зову природы. Бесчувствие, чтобы смириться с тем фактом, что она — монстр, любящий чужую смерть. Просто почуяла свежий след и пошла убивать, словно так и надо, как будто так и должно быть.
Порыв ветра донёс до неё знакомый запах, напоминая, что совсем рядом есть другой хищник, ещё сильнее, ещё смертоноснее. Острые когти обманчиво ласково прошли по плечу. Нажми он чуть сильнее — остались бы кровавые полосы. Охотница, не поднимая на него глаз, медленно переместилась чуть вбок, отдавая ему свою первую добычу. Её человеческая часть пугливо затаилась где-то в глубине, а хищница точно знала, что и кому предлагает.
«Если бы я только знал, что ты идёшь на охоту…», — обреченно подумал Сайринат, понимая, что она делает предложение, от которого он не сможет отказаться, потому что, как бы она ни выглядела, её запах был запахом охотницы, не человека. И этого было достаточно.
Он ткнулся носом ей в шею, пробуя запах, прикусывая нежную кожу без угрозы, но с требованием подчиниться. Тяжёлое дыхание обжигало. В сознании заметался смутный страх, но было поздно отступать. Охотница послушно позволила уложить себя на траву. «Больно не будет», — прошептал воин, склонившись к самому её лицу.
Он был огнём — страстным, горячим, обжигающим до боли. Его движениям было удивительно легко покориться, его силу удивительно приятно ощущать. Желание, смутное вначале, откликнулось на это пламя, расплавляя изнутри, плавя кости, превращая кровь в лаву, изменяя навсегда…
Могла ли она раньше предположить, что эти острые когти способны дарить не только боль? Её пальцы бездумно скользили по горячей коже, чувствуя стальные мышцы того, кто был рождён воином и убийцей. Единственный, кого она с первой встречи признала достойным себя. Единственный, чей запах был так до безумия красив. Единственный, кто нужен ей. Её единственный.
Образ любимого человека лезвием полоснул по сердцу, но немой крик души не остановил глупое тело, не заставил молить о пощаде. Она послушно выгибалась, принимая ласку смертоносных когтей, а слёзы стояли в горле, не смея пролиться. Слишком поздно она осознала, что и кому предложила. Теперь не вырваться, не убежать, только терпеть до конца…
Родной и режущий сердце образ сгорел в огне, как палый лист, заставляя открыться наслаждению только что пережитой первой охоты и первой близости с таким же хищником, как она сама, вслушиваясь в его дыхание, в ответ шептать имя. «Спасти тебя, Сайринат, стоило хотя бы ради этого…»