— Я защищаю интересы стаи. Насчёт эгоизма, ты знаешь, я стараюсь говорить на твоём языке. А ты принимаешь в расчёт только себя и свои желания, и никогда — окружающих. Я обязана заботиться о благополучии стаи. А наше благополучие волей координаторов во многом зависит от тебя.
— Как ты верно заметила, я — эгоист. И, пока ты не найдёшь причину, по которой мне будет выгодно тебя слушать, я не буду этого делать.
Я быстро вышел из столовой. Анриль, видимо, сдалась и не стала меня догонять. Возможно, разбор конкретно этого задания она ещё устроит, но позже, если не забудет. Когда я выходил из помещения, краем уха уловил чью-то реплику: «Ничего нового они друг другу сегодня не сказали». Видимо, для кого-то мои вечные споры с гончей стали развлечением.
К чести Анрили, сначала она старалась не начинать спор со мной в общественных помещениях. Но я периодически сам нарывался на скандал при свидетелях. Сейчас к нашим постоянным трениям все настолько привыкли, что почти не обращали внимания.
Впрочем, в Логове был кое-кто, одинаково хорошо относящийся и к гончей, и ко мне. И этот «кое-кто» не был привычным к нашим спорам. Буквально через пять минут после того, как я уединился в своих покоях, ко мне зашла Лина.
— Как ты себя чувствуешь? — мы задали этот вопрос почти одновременно.
— Нормально. Мне, вроде бы, досталось меньше, — Лина ответила первой.
— Это неизвестно. С тобой опять что-то сделали. И я хотел бы как можно быстрее выяснить, что именно.
Мне очень хотелось закрыть нос или перестать дышать. Нет, запах Лины был мне приятен, очень приятен, но это действительно был запах охотницы, а не человека. И он вызывал потускневшие воспоминания, насыщал их красками, манил, создавая неуместное влечение, и пробуждал слабое желание ударить, причинить боль, услышать крик, увидеть, как кровь потечёт по бледной коже. Но я не должен показывать этого. Лина не должна знать о моей болезни. Кто угодно, только не она.
Химера, нет, теперь уже полукровка прошла к дивану и забралась на него с ногами. Я невольно проследил за ней. Возможно, мне казалось под влиянием запаха, но её движения немного изменились. Я сел за стол и машинально просмотрел последние рисунки и наброски. С удивлением понял, что большинство из них посвящены Лине. Когда она успела стать для меня чем-то важным? Точно не тогда, когда я поставил её жизнь выше своей. Моё существование уже давно не стоит ничего, поэтому я с удовольствием прерву его, чтобы спасти другого.
— Что со мной произошло на этот раз? — спросила Лина.
Я перевёл взгляд на неё, наблюдая, как полукровка устраивается на диване.
— Один из учёных сказал, что две твоих ДНК теперь объединены. Значит, ты больше не химера, весь твой организм однороден. Если, конечно, люди действительно смогли проделать такое за столь короткий срок. Учёный сказал, что процесс завершён не до конца. Надо снова осмотреть тебя в лаборатории, чтобы понять точнее, что именно случилось.
— Снова лаборатория? — спросила Лина, наклонив голову и пристально глядя на меня. — Хорошо.
Нет, она определённо двигается по-другому! Смутное воспоминание всплыло на поверхность, пытаясь привлечь моё внимание. Пока мы шли до лаборатории, я продолжал наблюдать за Линой, и подозрения постепенно перерастали в уверенность.
Говорят, ротасс-нок'ан взрослеют, проходя весьма ярко выраженные стадии. Младенец до пяти лет, ребёнок до десяти, подросток примерно до пятнадцати. После пятнадцати-семнадцати лет рост резко замедляется, вторичные половые признаки, вроде длинного гребня у охотниц, длинного хвоста и хорошо развитых крыльев у воинов, большая разница в росте уже ярко выражены. В этот же период, с пятнадцати-семнадцати и примерно до двадцати, происходит и половое созревание, но не психологическое. В это время может поменяться узор на коже, голос, запах. И молодые ротасс-нок'ан пока неосознанно начинают искать на свои… головы первые приключения сексуального характера. Выражается это в том, что они подсознательно пытаются соблазнить привлекательных особей противоположного пола. Как правило, проделать это у них получается только с воинами и охотницами их же возраста, и то не всегда, поскольку соответствующие навыки ещё не отточены, да и взрослый запах может не сформироваться окончательно. Про родителей, кстати, тоже забывать не стоит. Добропорядочные взрослые тщательно следят за тем, чтобы подростки не познали физическую близость слишком рано.
Вот Лина мне сейчас напоминала такого подростка лет семнадцати. Не понимает, что делает, и не знает, чего хочет. С первого взгляда — взрослая охотница, пообщаешься чуть больше — ещё ребёнок.