Нельзя оставлять всё вот так. Недомолвки хуже сказанных самых жестоких слов или действий. Важно найти общее решение. Ханна ведь тоже видела, что Эрику плохо. Его общение с Терезой говорило само за себя. Он не хотел говорить ей правду, кем они являются друг для друга на самом деле. Он просто хотел, чтобы она подумала, что не нужна ему. Что он бросил её. Выбрал другую. Хотел, чтобы она не знала этой страшной новости, разбившей её сердце. Хотел сам вариться в этом соку, сжирающем его изнутри. Это ощущение безысходности сжигало душу, оставляя только горстку пепла. Такой неимоверной боли она ещё никогда не испытывала. И никому не желала почувствовать подобное. Знала, что и Эрику не просто. Видела, что он тоже переживал. От этого было ещё хуже. Ощущение того, что небезразлична ему, убивало пуще пули, попавшей прямо в сердце. Обязательно нужно поговорить, когда он вернётся. Если вернётся… Ханна не хотела об этом думать, но вчера на тренировке Колин злобно процедил сквозь зубы, что Эрик, якобы, там уже давно сдох и валяется в сточной канаве изгоев. Адамс кричал, что он теперь их прямой командир. Нервный инструктор требовал, чтобы все неофиты уважали его, как Коултера и Фора и не смели ему дерзить. Вот, тогда-то Мэттьюс и нарвалась на него, сказав, что такое уважение нужно заслужить. Возможно, даже обозвала его гавнюком, но она уже плохо помнила. Девушка не контролировала себя от бушевавшего в ней гнева. Конечно, никто не верил в смерть своих командиров. По крайней мере, не хотел в это верить. Ханна очень надеялась, что Коултер вернётся целым и невредимым не смотря ни на что! Ее сердце чувствовало, что он жив. Каждой клеточкой ощущала, что так и есть!
Сколько так пролежала в своих раздумьях, она и не помнила, но было уже далеко за полночь. А Мэри всё не было.
Неожиданно за дверью их палаты послышались мелкие, легкие шажочки, переходящие в бег. Какой-то визг, бессвязное бормотание и плач. Резко распахнулась дверь в их комнате, и туда вбежала встревоженная и заплаканная Стивенс.
— Де-ево-очки-и… — только и вымолвила она, разрыдавшись в голос. Она закрыла личико руками и не могла больше произнести ни слова.
— Мэри, что случилось? — спросила Ханна, подскочив с кровати и успокаивая подругу, обняв её за плечи.
— Ну, же! Хватит реветь и скажи, наконец, что произошло! — подбежала к ним резко проснувшаяся Филч, пытаясь выяснить причину истерики подруги.
— Ре-е-бя-я-я-та… — процедила Стивенс, заикаясь от плача.
Глава 24
Этого было достаточно, чтобы Мэттьюс, сломя голову, выбежала из палаты, в чём была, босиком, и понеслась искать дока. Она пробежала несколько этажей и потратила на всё почти десять минут, заглядывая в каждое помещение, где он мог находиться. Девушка нашла его только в одной из десятка операционных на этаже. Забежав туда, Ханне сразу же ударил в нос резкий запах медикаментов с явным металлическим привкусом крови, который, казалось, чувствовался на губах и языке. На полу простиралась алая дорожка, ведущая к операционному столу, над которым корпел их хирург. Девушка подбежала к нему, чуть не упав рядом оттого, что наступила на лужицу крови, и нога поехала в сторону. Под равномерный писк аппарата, который издавал сигнал ровно бьющегося сердца, док оперировал брюшную полость Джорджа, даже не взглянув на непрошенную гостью. Паренёк лежал неподвижно, и казалось, он просто спал, если бы ни его бледный цвет кожи и распоротый живот. Джорджи был тяжело ранен. Ханна закрутила головой, не веря в происходящее. Она прикрыла рот ладошкой, чтобы не закричать и сделала несколько шагов назад, уткнувшись в стену. Ощущение ужаса накрыло её с головой, как тогда, в комнате страха. Очень похожие чувства, холодящие вены липкой субстанции неконтролируемого кошмара, она в полной мере испытала и сейчас.
— Этого не может быть. Не может быть. Не может быть… — тараторила девушка, глядя на умелые руки врача, который спасал жизнь её другу.
Краем глаза она заметила движение за мутной стеклянной дверью и вышла туда посмотреть, кто же там колобродит. Взявшись за голову, что-то бормоча и поскуливая, только что мимо прошёл Вик. Он был в майке и штанах. Правая рука юноши была перебинтована от плеча до самого запястья, и он тяжело хромал, наступая на левую ногу.
— Виктор! — вскрикнула Мэттьюс и подбежала к нему, крепко обняв со спины. Он вздрогнул и повернулся к девушке, убирая её руки от себя. Потом неожиданно обнял в ответ и разрыдался, словно ребенок. Ханна заметила лавочку недалеко от операционной и потащила друга за собой. Присев, она потянула Виктора за руку, усаживая его рядом.