Конечно, она не была наивной девочкой. И не такой недотрогой, как могла показаться сразу. Но те несколько раз близости с её бывшем, с тем милым юношей, кто был до Пола и рискнул с ней связаться, навряд ли вообще можно считать за один полноценный секс. Ей тогда было девятнадцать и ею движило скорее любопытство, чем чувство любви или страсти. Все девушки её выпуска уже давно познали радости оргазма, одна она ходила белой вороной среди них. А Фил уделял ей много внимания и дарил столько комплиментов, что от них кружилась голова. И Ханна, наконец, решилась на такой важный эксперимент в своей жизни. В первый раз она вообще не поняла, что произошло. Тогда, кроме ужасной боли, раздирающей её изнутри, она ничего удивительного не почувствовала. Второй раз был немного легче, но ощущения счастья и дикого экстаза, о которых без конца говорили подружки, она не испытала. И навряд ли испытает хоть когда-нибудь. Она решила для себя, что секс – это не её. А с Полом у неё ничего не было, и быть не могло. Он её ужасно раздражал, поэтому так и ни разу не сходила с ним на свидание, как бы сильно не уговаривала её матушка. Не стоит эта выгодная партия таких тошнотворных мучений со стороны Ханны.
***
Несколько лет назад лидеры приняли новый закон о возможности единожды, после первой инициации и пяти лет служению одной из фракций, выбрать другую, заключив договор на год о временном пребывании в ней. Это было наилучшим решением совета лидеров города Чикаго, потому что изгоев и недовольных людей становилось все больше. Это грозило восстанием, да и смертность повысилась из-за невозможности молодым неофитам вернуться обратно во фракцию, если их инициация не проходила. Количество афракционеров росло в геометрической прогрессии, а людей, чтобы сдержать их натиск даже в случае объединения всех фракций, становилось всё меньше. Идея была проста и заключалась в том, что, если член фракции, на протяжении этих пяти лет, с шестнадцати до двадцати одного года, в которой он пребывал, понимал, что общество и деятельность в целом не приносит никаких результатов от его действий, и он не испытывает никакого морального удовольствия, находясь в ней, отчего сокращалась результативность самой фракции, то у него есть возможность попробовать себя и свои возможности в какой-нибудь другой деятельности. И только в сравнении, имея альтернативу выбора, человек приносил больше пользы и новые идеи. Всё очень просто. Практически тоже самое, как было лет семь назад, до момента ужесточения правил, но с небольшими улучшениями. Этакий эксперимент, подписанный всеми лидерами единогласно, по результатам которого можно было вернуться домой или остаться в новой выбранной фракции. С одной оговоркой: новые-старые неофиты будут проходить те же испытания, что и молодые, конечно, с менее травмаопасными заданиями. Данное условие относилось только к бесстрашным и их экстремальном тестировании.
Эксперимент шёл уже несколько лет и жалоб выявлено не было. По окончании срока договора в новых фракциях оставались около пятидесяти процентов людей, сорок – возвращались обратно, девять – добровольно уходили к изгоям, так и не найдя своё место среди всех фракций и, всё же один процент – гибель новых «старичков» в течение первого полугода инициации в «Бесстрашии».
Разница между первогодками и этими старпёрами была лишь во времени её проведения. Ровно в полгода. Это делалось для того, чтобы основной поток неофитов уже успели распределить на должностные места, в соответствии с их новыми умениями и навыками, а для вновь инициируемых успели подготовить их территорию и койко-место. Этакий замкнутый круг.
Результаты этого эксперимента говорили о том, что в шестнадцать лет делать такой важный выбор для себя – слишком рано. Необходимо было либо увеличить возраст неофитов хотя бы до восемнадцати, либо дождаться очередных итогов и ещё на год оставить всё, как есть.
***
- «Бесстрашие»! - произнёс глубокий мужской голос, принадлежащий лидеру искренних - Джеку Кэнгу.