По коже пробежал мороз. Холодно. Блин, она же в трусах и майке. Минут через двадцать с момента возвращения её сознания, по приблизительным подсчетам девушки, они остановились. Их выволокли и куда-то повели. Шлёпая босиком, Ханна наступила на что-то острое и заскулила, запрыгав на одной ноге. Но всем было плевать, её так и тащили вперёд, держа за руку. Пришлось опираться раненой ногой на пятку. Тычки в спину не прекращались, даже участились из-за её медлительности. Так вся спина будет синяя! Эти уроды даже не предупредили, что впереди есть порог, о который она чуть не сломала себе пальцы на ноге, услышав рядом с собой всё тот же зловещий и пугающий смех. И не сказали о том, что спускаются по лестнице. Ханна сама это поняла, когда ушла опора из-под ног, но крепкая, тащащая за собой рука, её немного поддержала, и она всё же удержалась и не растелилась на ступеньках.
Они спускались вниз примерно несколько этажей. Шли по длинному коридору, потом снова свернули на такой же длинный бесконечный коридор. Остановились на несколько секунд и Ханну повернули на девяносто градусов. Послышался звуковой сигнал, сопровождающий открытие двери, и девушку толкнули в спину рукой. Ханна, пробежав пару метров и больно ударилась плечом о шершавую стену. Услышала, как опять раздался такой же сигнал, и дверь закрылась. В нос ударил неприятный запах сырости и нечистот. Девушка испугалась не на шутку. Не хватало ещё, чтобы её здесь сожрали крысы. Зловещая тишина зазвенела в ушах. Страшно! Безумно страшно! Она не знает, чего ожидать от похитителей. Допросов с пристрастием? Пыток? Смерти?
«Соберись! Соберись! Соберись, тряпка! Надо думать, как выбраться отсюда!», — проговаривала она у себя в голове.- «Первым делом нужно избавиться от мешка на башке!». Благо, он не был завязан на шее, а просто накинут на голову. Девушка согнулась, как можно ниже, стала прыгать и трясти головой, сбрасывая его с себя. Отчего бедную головушку прострелило неимоверной болью. Но останавливаться никак нельзя! Она застонала, мучаясь от тошноты и рвотных спазмов. И, опля, мешок, наконец, свалился на грязный бетонный пол. Ханна была готова захлопать в ладошки от радости, если бы её руки были свободны от оков. «Наконец-то! Какая же я молодец!», — подумала девушка, улыбаясь во весь рот, заклеенным клейкой лентой. В глаза ударил слабый свет, и она зажмурилась. «Так, теперь скотч!», — строила план освобождения себя Мэттьюс.
Осмотревшись вокруг, Ханна поняла, что находится в настоящей тюремной камере. Причем, очень старой, но всё ещё применяемой по назначению. Окон не было. Только узкое вентиляционное отверстие. Может, если открыть решетку, можно попробовать протиснуться туда. Но, видимо, и это не вариант. Навряд ли в него пролезет даже её башка, не говоря уже о ней самой. Ханна покрутила головой. «Здесь кого-то пытали. И не раз!», — сморщила свой носик девушка. Много засохшей крови на стенах и полу. Ничего нет, кроме сбившейся в углу дощатой шконки и грязного туалета. Может, сразу мордой в толчок, чтобы намочился скотч, тогда большая вероятность того, что он отвалится сам. «Но уже сразу после того, как я сдохну в собственной блевотне!», — додумала она свою мысль, тут же отказываясь от этой прекрасной идеи, разглядывая когда-то белый трон. Да, она запросто может двинуть кони от брезгливости и ужасного запаха. Вонь из унитаза просто неимоверная! Мэттьюс поморщилась, прогоняя тошноту. Здесь можно дышать только через рот! Но он, мать их всех за ногу, заклеен! Через уши или задницу, как черепахи, она ещё не научилась. Нужно срочно отклеить скотч!
Девушка подбежала к стене, которая казалась более-менее чистой. «Не подходит!», — расстроилась она. Всю морду сотрёт о неё, пока будет сдирать клейкую ленту со своего прекрасного рта. Угол кровати… «Самое то!», — обрадовалась Ханна и села у неё прямо на колени, подставив лицо к уголку грубо сколоченной мебели, держащейся шурупами на стене и натянутой огромными цепями. Повозив лицом туда-сюда, наконец, подцепила скотч. Клейкой стороной он прилип к дощечке, и Ханна медленно отодрала его с лица.