— Я ничего не знаю, правда, — прошептала она дрожащим голосом, повторяясь.- Отпустите нас, пожалуйста.
— Отпустить? — спросил он, подавшись бёдрами вперёд, имитируя незамысловатые движения. Одной рукой он всё ещё держал Мэттьюс за волосы, другой же полез ей под майку. Мужчина медленно прошёлся пальцами в перчатке от пупка вверх по рёбрам и почти добрался до груди, как в дверь вошли двое, застав их в таком интересном положении. Непонятная дрожь пробрала Ханну до кончиков пальцев. Она надеялась, что её начинает знобить от страха, а не весть откуда взявшегося возбуждения. Не могла же она так отреагировать на удивительно нежные поглаживания насильника. Конечно же, НЕТ!
— Командир, — начал один.- У нас инцидент во второй камере.
— Твою ж мать! Какой, нахрен, инцидент? — неожиданно громко рявкнул главарь, убирая свои руки от девушки.- Что там?
Даже изменённый компьютерной программой голос, казавшийся одинаковым у всех, отличался у этого мужчины. Был властным, громким и грубым. «Действительно, настоящий командир!», — отчего-то подумалось Ханне.
К этому бугаю подошёл тот, что говорил и достал свою консоль, тыкая в экран пальцем в перчатке, что-то показывая.
— Блядь! — пробасил здоровяк. И снова, его голос немного изменился, создавая легкую иллюзию узнаваемости. Девушка немного напряглась, соображая кто это и что же там во второй камере.
— Что будем делать? — спросил другой вошедший у своего командира.
— Увести! — громко произнёс главарь.- Может, к завтрашнему дню, ты станешь посговорчивей?! Сразу после того, как над тобой поработают мои люди, — сказал он, обращаясь уже к Ханне. И быстро отошёл в угол у самого выхода, заведя руки за спину, глядя прямо в зеркало.
— Да пошёл ты! И вы все пошли, уроды! — крикнула Мэттьюс, показывая средний палец в огромное отражение, у которого остановился этот гад. Двое «его людей» в экипировке взяли девушку под рученьки, выводя из помещения. Она брыкалась и лягалась, как остервенелая. Удалось даже, когда её тащили к выходу мимо этой гориллы, повиснув на их руках (эти ж лохи её держали подмышки — очень удобная позиция для толчка, так как есть опора), оттолкнуться и закинуть свои ноги на плечи ничего не подозревающего здоровенного мужика, который вёл очень странный допрос. Видимо, он отвлекся и задумался над чем-то, скорее всего над этим самым инцидентом, поэтому не заметил её буйного порыва. Ханна еле дотянулась до него, с силой сдавливая свои конечности. Надо сказать, она не ожидала, что получится такое провернуть, и зажать широченную шею главаря своими стройными ножками, фиксируя приём ступнями. Но эта падла была в шлеме, и ноги соскальзывали оттого, что он опустил подбородок, не давая сделать удушающий. Двое лохов так и не поняли, что произошло. Они так и продолжали её держать и переглядываться между собой. А командир просто взялся своими огромными пальцами за её лодыжки и скинул их с себя резким движением. Протянул свою руку в чёрной перчатке к девушке и схватил её за шею, начиная медленно сжимать. Что-то в этом действии ей снова показалось смутно знакомым. Опять. Единственной мыслью, проскочившей в её мозгу в этот момент было то, что за прошлые недели её так хватали уже трижды. Ответ крылся где-то рядом, но Ханна не успела ничего сообразить и ухватиться за такую близкую разгадку, так как её глаза уже закатились и закрылись. Темнота обволокла её разум и она потеряла сознание.
Мэттьюс снова очнулась в своей камере, лёжа на когда-то обоссаном грязном матрасе, ещё и местами пропитанном кровью. Голова ужасно болела, теперь ещё и шея давала о себе знать. Руки всё ещё были в наручниках, но закованы спереди, что упрощало задачу. Она потрогала себя, проверяя, всё ли на месте.
— Башка, руки, ноги, сиськи… Вроде, всё цело, — промямлила она, поднимаясь с кровати, громко застонав.
В камере было слишком темно и тусклый свет не давал ничего разглядеть. «Надо действовать! Я что-то упускаю!», — подумала она. Поморщившись, подошла к двери и стала осматривать датчик. Обломав все ногти, пытаясь подцепить панель и открутить хоть один винтик, она со вздохом отошла назад, забросив эту затею. Нужно придумать что-то ещё. Ханна не собиралась сидеть и ждать, когда за ней снова придут. Ничем хорошим это точно не закончится.
— Твою ж мать! — прошипела она, глядя на красный мигающий огонёк над дверью. И как раньше не заметила? «Камера! Вот же ушлёпки! Следили за мной всё это время! Уроды! Надо понять, где её слепая зона!», — подумала девушка, делая несколько шагов вправо. Камера последовала за ней. Затем влево, почти до конца угла комнатушки. Камера туда же. «Значит, встроен датчик движения.», — догадалась она. Сделала несколько шагов назад до самой стены, камера подняла свой красный мигающий глаз вверх. Мэттьюс подошла к самой двери, и огонёк двинулся в ту же сторону. Дверной проём оказался слишком углублен из-за широкой массивной двери, чтобы та смогла открываться без проблем, так как была слишком широкой и толстой. Ханна улыбнулась и чуть не запрыгала от восторга. Это углубление давало хорошую возможность скрыться от «Всевидящего ока». Она встала у этого самого проёма, вжавшись в стену, пытаясь с ней слиться и надеясь, что это место и является слепой зоной, так как объектив камеры немного не доставал до туда своим красным глазом. По крайней мере, так показалось Ханне. И стала выжидать. Она никак не могла понять, что здесь не так. Её так и не пытали. Даже не били. Пытались изнасиловать, но и этого не произошло. Да и действия насильника были, на удивление, какими-то нежными. Видимо, из-за того, что получила сотрясение мозга ударом приклада по башке, где была уже огромная шишка, соображалось очень туго. Мэттьюс не знала, сколько так простояла, рассуждая о случившемся, что чуть не уснула. Но неожиданно, за дверью услышала какое-то шарканье и разговор похитителей.