Она ему нравилась. Он собирался поцеловать ее, он обещал. А художественная выставка, на которую он ее водил, открыла ей глаза на совершенно новый мир и совершенно новую сторону человека, который ее очаровал. Фантазии о том, как он связывает ее, чтобы любоваться ею, завязывает ей глаза, чтобы шептать ей на ухо, пробует ее между ног или берет ее сзади — точно так же, как образы из галереи, — беспрепятственно проносились в ее голове в течение многих дней. Несколько раз поздно ночью она доводила себя до исступления. Оргазм все еще был неуловим… но приближался. Мысль о том, что он, возможно, наконец-то станет тем мужчиной, который подарит ей такой подарок, вызвала улыбку на ее лице.
Раз или два она представляла себе, как Сет проделывает с ней то же самое. Глупая, выдающая желаемое за действительное. Мужчина ушел. Но это не мешало ей хотеть его, возбуждаться от одной мысли о нем…
— Бу? — прохрипел ее отец со своей кровати, едва слышный из-за шуршания простыней.
— Иду, папа, — подавив стон, она скатилась с кровати.
Когда она встала, выскользнул звук. Черт, ее ноги все еще болели после вчерашней двойной смены в "Базукас". По крайней мере, чаевые хорошие. К несчастью, клиенты слишком распускали руки. В основном, это были богатые парни из студенческого братства и одинокие молодые парни в костюмах, ищущие легкого секса. Она стала лучше улыбаться и флиртовать, заставляя их чувствовать себя важными, сохраняя при этом дистанцию. А самое главное, у нее должно остаться немного денег после уплаты арендной платы, если она будет осторожна с другими расходами. Это означало отсутствие поблажек, вроде того, что Сет купил ей в тот ужасный день в продуктовом магазине.
Но если бы он предоставил ей выбор между восхитительно едой и собой… она определенно выбрала бы Сета.
Вместо этого она открыла рот, была слишком честна и прогнала его прочь. Рейн сказала, что в тот же вечер он вернулся в Нью-Йорк. Хэвенли была скорее опечалена, чем удивлена.
Ее извиняющийся текст получил минимальный ответ, более вежливый вариант чего-то. Это было больно, но хуже всего было то, что она чувствовала себя неполноценной без его обаяния, его непринужденных манер, его способа заставить ее почувствовать себя женщиной. Может, как он и сказал, это было к лучшему. Но даже по прошествии нескольких недель она не чувствовала ничего подобного. Хотя ей нравилось проводить время с Беком.
Это тоже смутило ее.
Тихий стон боли отца вывел ее из задумчивости. Она знала его звуки, и это не был его обычный утренний стон от полного мочевого пузыря. Что-то не так.
Она бросилась через комнату, включила свет на кухне, который осветил квартиру, затем взяла дрожащую протянутую руку отца.
— Где болит?
— Живот. Голова. Мне трудно пошевелить ногами. И у меня проблемы с дыханием, — он прохрипел.
Ее сердце почти остановилось:
— Тебе нужен завтрак и таблетки? Или нужно ехать в больницу?
— Нет, нет… дай мне утренние таблетки. Я уверен, они помогут.
Может, но она не была убеждена.
— Я принесу тебе ходунки и помогу дойти до ванной, а потом приготовлю еду. У тебя кружится голова?
Он кивнул и, когда она усадила его, пошатнулся.
— Немного.
Ее охватил ужас. Неужели у него опять рецидив? Пожалуйста, нет. Она боялась, что его хрупкий организм не выдержит этого, и она не была готова потерять его. Сорок шесть это слишком рано, чтобы умирать.
Но действительно ли он сейчас жив?
Она выбросила этот ужасный вопрос из головы, затем поспешила к его ходункам и помогла отцу подняться на ноги. Путь до ванной был всего шесть футов — и мучительные пять минут. Когда она наконец затащила его внутрь и включила свет, то помогла ему дойти до туалета, повернув голову, когда он отодвинул пижамную рубашку и устроился на комоде.
— Черт побери, я ненавижу это, Хэвенли, — прохрипел он. — Мне очень жаль.
Как он мог беспокоиться о ней в такое время?
— Не извиняйся. Я ненавижу это гораздо больше. Скажи мне, что я могу для тебя сделать. Я принесла домой газету, которую кто-то оставил вчера вечером.
— Это было бы хорошо, — когда она бросилась искать его, он крикнул ей вслед: — Мне не нравится, что ты работаешь в больнице до полуночи.
Ему бы еще меньше понравилось, что она работает в прокуренном баре в коротком топе и короткой юбке, поэтому она избавила его от этой детали.
— Я занимаюсь этим всего два раза в неделю, потому что занятия в школе возобновились. Деньги слишком хорошие, чтобы от них отказываться.