Мессер запнулся, понимая, что хватил слишком высоко.
– Ну не советник президента США, так замминистра, шифровальщик Пентагона, секретарь директора Федерального бюро, начальник полиции столицы, черт побери. Ей остается только выбирать, кого вербовать.
– Так, значит, она не убежала?
– Нет, конечно. Мы не так ее поняли. Она маскируется.
– Уж слишком необычно…
– Она – моя ученица. Это я приказал ей искать необычный путь. Самый необычный. Такой, по которому никто раньше не ходил. Такой, на котором никто в ней не заподозрит сталинскую разведчицу.
– Она написала абстрактную картину!
– А вы хотели, чтобы она не отклонялась от канонов социалистического реализма?
– Ее понесло в объятия белогвардейцев!
– А вы хотели, чтобы она вступила в испанскую коммунистическую партию?
– Она снюхалась с банкирами и вошла в их круг!
– А вы хотели, чтобы она начинала с организации колхозов?
– Мессер, мне больше нечего возразить.
– Знаешь, Сталин, ведь в чем-то она даже тебя превзошла.
– Меня?!
– Ты грабил банки, а она решила, что банки не надо грабить. Их надо охранять, брать под покровительство, прикрывая теплым крылом. Я был против нее. Это я проиграл. Созывай Политбюро, я под стол полезу, себя козлом назову.
– Не надо, Рудольф. Мы все проиграли. Мы недооценили нашу Жар-птицу. Выходит, она работала на нас так, как никто не работал. Она точно выполняла инструкции и ни одну не нарушила. Мы этого не поняли. Не будем об этом. Тут ничего не изменишь. Именно в этот момент ее убивают.
Брызнула голова восточной повелительницы, царицы шамаханской.
Рванулся конь, взбесился. Безголовое тело повалилось из седла. Взвыли-взревели вокруг. Паника-истерика, на непонимание помноженная, подавила сразу всех на террасе «Сон Виды»…
Где-то далеко-далеко в чистом небе громыхнуло. Так в Испании бывает. Иногда. И закричали-завизжали вокруг: «Убита Птица огня! Птица огня убита!»
Не поняли люди: что случилось? И полиция не поняла. Это, ясно, не взрыв. Но это и не пуля. Пуля дырку пробивает, а не разбивает головы в отвратительные серые брызги. Да и неоткуда пуле прилететь. Снизу из долины миллиардеров не могла она сюда залететь – не та траектория. И с гор соседних тоже – далеко. Потому о пуле даже и версии не возникло. Более вероятно: голову раздробила небесная сила…
С таким выводом не поспоришь. Все тут понятно. Кому непонятно, пусть ищет другую версию.
Далеко внизу, в долине псы лаем захлебываются. Кто-то уходит от погони. А тут на карнизе меж камней тихо.
Ударил откат Макара в плечо. Звук выстрела исказил глушитель, в облака бросил. От звука этого змея в камнях встрепенулась и ящерки в тень побежали.
Спешить группе некуда. Можно работой своей любоваться. Любит человек, дело трудное завершив, созерцать трудов своих результаты. Нелегко выследить было Жар-птицу. Выследили. Нелегко одним выстрелом голову разломить. Разломили. И готовы выполнить любое задание партии и правительства!
Через прицел, через бинокли, через оптический дальномер группа результат работы обозревает. Паника там у «Сон Виды». Никто ничего не понимает…
Стукнул Ширманов Макара по плечу:
– Молодец! Знай, если бы отказался стрелять, я бы тебя тут же и пришил бы вот из этого «Люгера». А так тебе орден. Не знаю насчет «Ленина», а «Красное Знамя» – точно заслужил. И я – тоже.
Погладил Макар ружье со странным названием СА. Сильная штука. Изрыгнул затвор гильзу. От гильзы легонький дымок и горький запах, который хочется вдыхать. И из распахнутого казенника – горький запах сгоревшего пороха и масла ружейного…
Тут Макара и озарило. Открылся ему смысл таинственного сокращения СА: Сталинский Аргумент.
Эпилог
Над всей Испанией чистое небо.
Тут, в Испании, не бывает тяжелых затяжных дождей. Тем более дождей со снегом, с хрустящими каплями-кристаллами. Редко-редко – хмурая мерзость. Как исключение. А как правило, бывают тут теплые средиземноморские ливни: потоки чистой небесной воды из прозрачного неба вдруг обрушиваются на землю и скалы, на моря и порты, на мосты и дороги, на мельницы и харчевни, на дымящие паровозы и бегущих путников. Вода внезапно переполняет сухие русла речушек и рек ревущими мутными потоками, несущими к морю могучие валуны-каменюги, и вывернутые с корнями деревья, и выгребную грязь городов, и телегу зазевавшегося торговца, круша и перемешивая ее с обломками гранитных утесов. Вода с небес обрывается вдруг и вся сразу. И громыхают тропические раскаты, и молнии секут звенящее небо, и сквозь грозу сияет солнце безудержной радостью, изукрашивая небо небывалыми радугами. И расцветает все, и капли долго еще сверкают и трепещут на широких листьях.