Стоп. Внуки. Стефания перебирает в памяти детские лица, не в силах ухватить важное.
Она не может толком вспомнить ни одно лицо. Дети играют на полу, смазанные, будто невидимый фотограф забыл навести резкость. Это внуки... два или три? На кого похожи? Почему они не видят ее?
Ни один.
Стефания напряженно вспоминает свой последний вечер дома и видит на столике у окна пустую чашку с остатками зеленого чая на дне. Лицо Грега она помнит отчетливо, до мельчайших деталей. Он грузно садится рядом на диван и начинает рассказывать о трудностях бизнеса. Сама Стефания, безупречная, как снимок в модном журнале, стоит у окна и почти на него не смотрит
Да и не слушает.
Лишь умудряется кивать в нужных местах и хмурить брови, когда того требует интонация.
В их аккуратном доме никто не смеется.
Вообще.
Таким был последний раз, когда она видела Грега. Тот вечер не сильно отличался от всех предыдущих совместных вечеров.
Яркая вспышка, и снова знакомая палата. Она опять отключалась из-за лекарств? Дело, конечно...
Что?!
Стефания с силой сжала виски и глухо застонала. Рядом Эмили несколько торопливо гладила ее по руке.
- Мамочка, ну что ты, я же рядом. Я с тобой.
Голос дочери ласкал и обволакивал, но вопреки доводам разума от ее слов веяло пронзительным могильным холодом.
- Эмили?
Стефания вгляделась в миловидное лицо и... несколько раз моргнула. Ей показалось, или в стеклянных голубых глазах дочери отражается лишь... пустота? Как у красивой фарфоровой куклы на каминной полке.
Она любила собирать кукол. Маленьких леди-совершенство в кружевных пышных платьях, с шелковыми лентами и бантами, с неизменно идеальными улыбками и с яркими пятнами румянца на белоснежных щечках. Куклы всегда были рядом, как... Эмили.
Они никогда не уходили неизвестно к кому, хлопнув на прощание дверью.
- Твои сыновья заняты, но у тебя же есть я. Я тебя никогда-никогда не оставлю. Помнишь, как в детстве?
...В детстве у Стефании была кукла со смешным именем Эл. Эл всегда была рядом. Они вместе влипали в разные истории, делили наказания и разбирали подарки и всякие детские сокровища. Пока Стефания не стала совсем взрослой, а у Эл не оторвалась рука. Руку, конечно, пришили, только теперь это была испорченная вещь. Так сказала мама. Ей Эл никогда не нравилась. Каждый раз, когда Эл и Стефания устраивались в гостиной перед камином, у мамы вдруг начиналась мигрень, и она уходила к себе наверх принимать капли. Но на счет вещей маме стоило доверять. Испорченное Стефания и сама не любила, потому Эл отправилась на помойку, а папа Стефании - в магазин за новой куклой. Из фарфора. Они были слишком красивые, чтобы играть с ними. Но зато не портились, просто стояли на каминной полке, там, где когда-то болтали они с Эл... Вот только ни одна даже самая дорогая кукла так и не смогла стать любимой... Стефания понимала: все должно быть красиво. Если красота уходит, ты остаешься одна в пустом доме с сотней воняющих кошек, как тетя Джесс. Или как мать, которая с годами слишком подурнела, чтобы удержать рядом с собой отца. Стефания всегда знала, что не допустит подобного. Никогда в жизни.
И, определенно, никто не сможет оторвать ей руку.
Она нежно прикоснулась к щеке дочери и нахмурилась оттого, что та оказалась слишком холодной.
Эмили холодно так же, как было холодно Эл на помойке?
Мысли путались и сбивались.
Эл - кукла, а Эмили - ее дочка, и у нее, Стефании, все получилось. Она не одна. Рядом любящее существо.
Родная кровь.
Зайка...
Внезапно со всей отчетливостью Стефания осознала, что не помнит, как ходила беременной и как рожала.
Детство Эмили, ее юность - все сплеталось из ярких лоскутков в красочное полотно.
А там, где роды, зияла непроглядная тьма. Только...
... день, когда она узнала, что беременна.
Одна-единственная черная точка.
- Эмили?
В горле пересохло, и собственный голос напоминал карканье.
Как у старой вороны. Они так кричали, когда тетю Джесс наконец нашли в пустом доме с орущими котами.
Мама тогда увела ее. И все, что Стефания запомнила: черные тени в небе и раскатистое кар-р-р над кладбищем.
А сейчас...
- Мамочка, это я, - Эмили, склонив голову набок, легко улыбнулась. От света дневных ламп ее лицо казалось восковым. Стефания подумала, что дочь слишком долго сидит у ее кровати. Ей определенно следует прогуляться. Слишком бледная, словно...
Что-то хрустнуло. Эмили повернула голову и тряхнула слипшимися грязными прядями.