И обещаю, что теперь все иначе будет.
— Камилла, — вдруг сразу я услышала трель звонка, стук в дверь и свое имя. Я знала кто там, слышала и чувствовала его беспокойство и страх.
Если раньше мне казался его взгляд невыносимо тяжелым, то сейчас я как цветок после дождя, готова расцветать от его черных пуговок.
— Ты… Ты меня до смерти напугала, прости меня, прости, — говорит, тараторит, сжимает и щупает, словно боится что я исчезну. Столько в его прикосновениях заботы и любви.
— Я жива, со мной все хорошо, только аккуратнее, лицо немного в полосочку.
Но ему плевать на все. Он продолжает ласкать, только напор подубавил. Касается моей шеи, зарывается в волосы, а потом замирает. Он просто нюхает. И я поддаюсь, если это его успокоит, то пусть. Он не потерял меня и никогда не потеряет.
— Ну вот, все готово, осталось парочку горшков по бокам поставить и ремонт второго этажа окончен. Даже не верится!
— И я этому очень рад, ибо сил больше нет бегать с этим всем. Говорил же давай вызовем бригаду, но нет же. Фанат школы-ремонта на тнт?
— Гордей, я ушла с работы, решила полностью отдаться семейному бизнесу и ты еще мне тут претензии? Знал на что идешь! Не бубни.
— Мы пол года с этим возимся, потому что времени нет, а бригада бы справилась за месяц! В чем логика?
— Логика в том, что мы вместе жирную точку на прошлом поставили. Это место больше не вселяет ужас. Девушки свободны, картины сожжены, и больше ничего не напоминает о тех ужасах, что видели эти стены.
— Да, прости. Ты права. Просто я точку поставил для себя еще в тот момент, когда нам сообщили о его смерти. Даже дышать стало легче, а когда девушек из картин выкинуло, то и вовсе отпустил ситуацию.
Прошло уже пол года с того самого вечера. О смерти Антона нам сообщили в ту же ночь. Мы уже в дороге были, Гордей не стал оставаться в этой квартире, сгреб мои вещи, меня и Кита и повез в дом. В наш дом.
Мне даже удалось в дороге подремать. И не зря, ведь по возвращению нас ожидал сюрприз. Перепуганные постояльцы, сами девушки в плачевном состоянии. Хорошо, что выжили все. Ну почти, никто так и не знает что случилось с останками той картины, что упала со стены.
Знаю, что все они проходят реабилитацию. Никто не сдался, но ужас, что пришлось им переживать снова и снова, превратили их совершенно в других людей. Нам посоветовали не лезть к ним со своим сочувствием, Гордей должен остаться в прошлом, для каждой из них. И это правильно, ведь он является живым напоминанием того, что они так усердно пытаются забыть.
— Спасибо тебе за этот свет, которым ты наполнила мой дом. Казалось, что лучи солнца никогда уже не коснуться моих окон.
— Я твое личное солнышко, что даже в этот снежный день согревает тебя.
— О да, с тобой мне не просто тепло, мне жарко, — смеется Гордей. А потом притягивает меня к себе, и выдает с таким трепетом на ухо: — Я тебя безумно люблю, моя лиса.
Его эти признания всегда в самое сердце. Мне всегда кислорода в этот момент не хватает. Смотрю на него и не двигаюсь, словно получила именно то, чего жаждала.
Тяну воздух, всхлипываю и наконец отвечаю.
— Я тоже тебя люблю.
— Вы, конечно, отчаянные, — бормочет Тоня, пока визажист тушует мне стрелочки.
— Почему? — Смеюсь, на что слышу злобные вздохи мастера. Ну что же поделать, не могу сидеть недвижно.
— Свадьба в феврале. Ну подождали бы еще пару месяцев, там поприятнее. Погода не такая… Брр. Снега по колено. Всю зиму еле-еле набиралось, а за неделю до торжества в небе словно дыру пробило.
— А мне нравится. Все выглядит так, словно в сказку попали. Да и гости довольны, — слышу как мужики в снежки играют. Как дети, ей-богу.
Мы решили, что регистрация будет выездная. Ну только не мы куда-то, а регистраторша к нам. Народу собралось гораздо больше чем планировали, ведь помимо гостей, были еще и постояльцы. Мы решили не ставить на паузу наш движ, чем не развлечение для новой партии уставших. Каждого предупредили, чтоб не было неожиданностью, и ни одного отказа. Все были заинтригованы.
Всех поселили по двое, плюс поделились и комнатами третьего этажа. Теперь там две свободных. Короче разместили каждого. И все это оказалось такими приятными хлопотами. Кажется я никогда не устану от бесконечного потока людей, что меня окружает.
Я не думала, что буду вот так идти в белом платье, в шубке и с фатой по заснеженной тропинке. Все сверкает и переливается, кажется словно это маленькие осколочки, но все проще. Просто снежинки делают мой путь мягче.
Смотрю вперед, и вижу мужчину, который волнуется, переживает, но ждет. Меня ждет. И от этого сердце ускоряет бег. Кажется это замечает каждый, но мне плевать. Сейчас кроме нас двоих больше никого.