— Как я могла забыть, — с нескрываемым сарказмом произнесла Лия. — У тебя всегда есть план на все случаи жизни. Хоть что-то в тебе не меняется.
Устало вздохнув, я решил промолчать. Если она смогла разблокировать воспоминания, значит она помнит и наш разговор. Бесполезно ей что-то доказывать.
— Почему ты решила заговорить об этом именно сейчас? — вместо каких-то оправданий решил спросить я. — Если я прав, то воспоминания к тебе вернулись достаточно давно. Так почему только сейчас ты решила поднять этот вопрос?
— Не знаю, — коротко пожав плечами, ответила Лия. — Возможно, я просто устала держать это в себе.
Она замолчала и не спешила продолжать. Я же опять посмотрел на поверхность озера, в котором отражалось заходящее солнце, и невольно вздохнул. Не знаю, сколько мы сидели вот так, просто смотря перед собой, но в какой-то момент Амелия заговорила вновь.
— А может я подумала, что сейчас самый подходящий момент, — немного обреченно произнесла она.
— Для чего? — не отрываясь от созерцания игры солнечных лучей на водной глади, спросил я.
— Чтобы как раньше поговорить по душам, — последовал ответ от Лии. — И в последний раз попытаться отговорить тебя от того, что ты задумал.
— Что-то я не заметил в тебе миролюбивости, когда ты вместе со мной убивала членов Дикой Охоты, — с нескрываемой иронией произнес я, бросив короткий взгляд на девушку. — Где твое милосердие, когда ты требуешь от меня убить нашего пленника?
— Одно дело убивать в бою или уничтожать монстров по типу тех, что сидит в темнице. И совсем другое то, что задумал ты. Твой план — это… это…
Она на какое-то время замолчала, подбирая подходящее слово.
— … геноцид, — наконец-то сказала Амелия, — Погибнут десятки тысяч невинных. И все ради чего?
— Ради защиты. Если эльфам удастся закрепиться в этом мире, ты ведь не думаешь, что они остановятся, пока не уничтожат или не поработят всех? Думаешь, их остановит моральная сторона подобного решения? Они лишатся сна от мук совести? Не думаю.
— Но, если использовать их же методы, мы ничем не будем от них отличаться, — упрямо, с надеждой отговорить меня, произнесла Лия.
— Будем, — резко сказал я. — Мы выживем, а они нет. Простое и очевидное различие.
Я замолчал и отвернулся. Не было смысла продолжать этот спор и что-то доказывать. Но похоже, что у Амелии были иные мысли на этот счет.
— И что, нет способа решить все иначе? — спросила она.
— Ну почему же? — деланно удивился я. — Конечно есть: не мешать вторжению. Пусть все идет своим чередом. Начнется долгая и кровопролитная война. Умрут не десятки тысяч, а сотни тысяч невинных. И так до окончательной победы одной из сторон. Либо люди уничтожат эльфов, фактически все же совершив геноцид. А, учитывая наше невмешательство, в какой-то степени это все равно будет на нашей совести. Либо победят эльфы и уничтожат людей, или погонят всех в рабство. Надо ведь кому-то работать вместо этих ушастых снобов. В таком случае нам придется скрываться Тьма знает сколько времени.
Амелия ничего не ответила. Было очевидно, что оба варианта ей не понравились.
— Пойми, — спокойно произнес я. — Я пришел сюда только из-за тебя, и мне абсолютно плевать на судьбу этого мира. Можно по пальцам пересчитать тех, чья жизнь для меня что-то значит. Я могу и не вмешиваться в этот конфликт, заперев всех в «золотой клетке», но это не выход. Мой план — это всего лишь выбор. Выбор между большим и меньшим злом.
Послышался вздох со стороны девушки.
— Я готова принять все твои эксперименты, твою тягу к исследованиям и опытам…. Но этот геноцид… он переходит все границы. Должен быть иной выход.
— Попытаешься меня остановить? — с интересом спросил я.
— Если потребуется, — серьезно и мрачно произнесла Амелия, посмотрев мне в глаза.
Эти гляделки продолжались достаточно долго, пока я со смешком не отвернулся.
— Я тебя услышал, — с усмешкой произнес я. — И обещаю подумать над твоими словами.
Наступила тишина. Мы сидели и молча смотрели на озеро. Несмотря на не самый простой разговор, между нами, впервые за долгое время, не чувствовалось недосказанности.
«Хотя…», — с усмешкой и некоторым весельем подумал я, прежде чем попытаться разрядить обстановку.
— И что, больше никаких попыток манипуляций? Никаких нравоучений, что нельзя ставить опыты на разумных, даже если это монстры? Никаких «оставить бедного дракончика в живых, если я тебе дорога»?