Таня с ужасом заметила, что превращается в такую маму. Есть некая всемирная схема, шаблон - что хорошо и что плохо. Этот шаблон и стал руководством по жизни. Вот так же, как и у этой женщины, которую она только что обогнала. Причем иногда её так заносит, что и с Олегом она разговаривает словно он маленький. Какой-то замкнутый круг, из которого пора вырываться. Она дала себе клятву - не быть как мама, а сама…
Как-то в детстве ей купили новые белые туфли. Таня надела их и побежала на площадку играть, не спросив у мамы разрешения. Вечером она впервые поняла, что не может распоряжаться своими вещами, потому что туфли, да и сама Таня, являются собственностью мамы. Мама туфли забрала и выдавала их, когда полагала, что уместно их надеть. А Таня хотела носить их каждый день. Как тут договоришься? Вместе с туфлями ушло немного любви, ещё немного растерялось, когда получала плохие оценки. А однажды Таня загуляла с друзьями и пришла поздно вечером весёлая и счастливая. Позвонить, что задерживается не осмелилась, чтобы не портить впечатление от вечера. Мама бы орала, как резанная, в трубку. Таня сбросила СМС и отключила телефон. За это самовольство мама ударила в сердцах по лицу наотмашь. И добила уже тлевшую, к тому моменту, любовь Тани. Отношения перешли в сугубо деловые.
Пребывая в таких размышлениях, Таня не заметила, как дошла до офиса. На работу её приняли. Теперь каждое утро с семи до девяти она будет убирать, поливать цветы, выносить мусор. Обязанностей немного, и здорово, что оформляют официально по трудовой. Наконец-то она будет меньше зависеть от Олега.
Олег денег ей не жалел, но она сама старалась лишнего никогда не просить. Когда они познакомились, он понимал её без слов. На фоне разногласий с родителями выглядел идеалом на роль мужа. Они расписались. Наконец-то Таня распоряжалась жизнью сама. Никто не осыпал её упрёками и не требовал объяснений. Олег смеялся и просто заказывал пиццу, когда приготовленные ею блюда невозможно было есть. В какой же момент отношения испортились? Она так мечтала, что они будут поддерживать друг-друга и любить, пока смерть не разлучит. Вместе с последней мыслью вернулось состояния из сна. Она вспомнила кладбище. Пронзило чувство тоски… и любовь… Господи! Что со мной? Таня любила его, человека из сна, любила сильно, любила катастрофически. На похоронах она не смотрела в гроб, не подходила близко, стояла одеревеневшая. Что это за видения? Словно воспоминания далёкого прошлого. Мелькнула картинка, как Таня даёт клятву. Она присела на лавочку.
Таня раньше не слышала об обряде сати, а сейчас чисто по волшебству узнала историю жены Шивы — богини Сати. Она каким-то непонятным образом проникла в сознание. В своем воплощении Сати родилась как дочь царя Дакши. Однажды она отправилась на праздник в царство отца и там стала свидетелем того, как тот прилюдно оскорбляет ее мужа Шиву. Будучи не в силах вынести это унижение, она вошла в жертвенный огонь и сгорела заживо. Так Сати стала символом самопожертвования во имя любви к своему мужу. Причем практике ритуального самосожжения следовали вовсе не невежественные представители племен. Наоборот, сати было прерогативой высших каст — брахманов и царей.
Видение прошло. Таня поспешила домой. Антошка остался с няней Алёнки. Матвей предложил, что когда Тане понадобится, она может пользоваться услугами их няни бесплатно. Вместо няни на площадке с детьми гулял Матвей.
-Я устроилась на работу, - радостно сообщила Таня.
-Горничной?
-Да.
-Я бы никогда не позволил своей женщине работать на кого-то горничной.
-О! Вашей женщине позволено работать только на Вас? - сыронизировала Таня.
Он так посмотрел на Таню, что ей стало не по себе.
-Ваша жена, наверное, была очень покладистой?
-Не смей говорить о моей жене, - сказал он повышенным тоном.
"Ничего себе, а он вовсе не такой милый", - подумала Таня, а вслух произнесла:
-Женщина - это не собственность, которой можно распоряжаться.
-Это только кажется, - уже мягче вымолвил Матвей и скользнул по Тане взглядом явно не по дружески. - Может всё-таки отомстим мужу?
-Что?- гневно произнесла Таня. - Зря я вам открылась. К тому же, Вы настаивали, что нужно простить.
-Одно другому не мешает.
Таня никак не могла взять в толк, куда исчезли спокойствие и мудрость Матвея. Перед ней стоял совсем другой человек.