Все кинулись к ней, радуясь, что её вернули живой и невредимой, и даже воинствующий пыл не остыл. Оксана очень обрадовалась Самуилу Соломоновичу, хоть с кем-то можно поговорить.
Занялись составлением плана дальше. И только Оксана сидела молча, иногда улыбалась, делала пометки в своём любимом блокноте, поражаясь глупому плану трёх клуш.
Начало.
Все проснулись от сильного шума. Очень громко играла музыка, громкоговоритель перекрикивал её. Таких шумов давно никто не слышал. Оглушённые децибелами, каждый выскакивал из своей комнаты наспех одетые, вопросы отображались на лицах. К музыке и рупору присоединился металлический звон и скрежетание. Выбежав из корпуса, они увидели, что этот шум издаёт Оксана и дикие.
- Оксана, ты что делаешь, зачем всё это? Кричала Зарина сквозь шум.
- Революция, я устраиваю революцию! И с бешеными глазами Оксана продолжала кричать в громкоговоритель: Свободу! Свободу!
Дикие держали в руках металлические предметы, и отчаянно ими стучали. Ещё большим сюрпризом было то, что ватман с их планом выживания висел на стене корпуса, и при каждом слове «свобода» Оксана прицельно в него кидала мешочки с краской. Она смотрела на своих растерянных соплеменников продолжая выкрикивать уже им:
- Долой ваш план, борьба и только борьба за свободу!
После её слов, поднимался визг диких и громыхание железа. И совсем не верилось, что один человечек, смог устроить такой тарарам.
Тинаариан тоже привлёк этот шум. И тени висели и наблюдали за происходящим. Лидия, затыкая уши, зашла в здание, ей не хотелось видеть, какая будет расправа. За ней последовали остальные. Оксану точно не унять, и когда только успела всё подготовить. Тень отделилась и прошла с ними в холл. Все так были шокированы, что не заметили её присутствия.
- Как же так, весь наш план! Мы пол ночи готовились, хотели утром начать сотрудничество! Как она могла так поступить! Сокрушалась Зарина.
Её никто не успокаивал, горечь была у каждого. Ещё не известно, чем обернётся для всех революция Оксаны.
- Добрый день!
Это Тир решил себя обнаружить.
- Объясните, что происходит, от чего так много шума?
Вздрогув от неожиданого вопрос. Переглянулись между собой И совсем не зная как объяснить этот шум, догадываясь, что инопланетяне не знают про революцию, борьбу за свободу и прочее земные радости.
Первым нашёлся, что ответить Самуил Соломонович:
- Так, это она Вас зазывает, что бы, прибыли, и-и мы, Вам наш план показали, план сотрудничества! Вот.
Женщины быстро поняли ход мыслей, и Зарина начала излагать план, Дорофеева помогала, а Лидия, зачем то показывала всё жестами.
На удивление, Тир согласился ознакомиться с расой землян, и ему понравилась идея обучения речи и культуре для слияния двух рас.
- А шум прекратите! Добавил он. Завтра разработаем совместный план. И почему осталась это особь мужского пола?
Думали, не заметит, а вот и заметил. Дорофеева обстоятельно изложила отчёт о неожиданной находке.
Тинаарианец внимательно осматривал Соломоновича, когда Зарина подошла к нему и тихонечко попросила:
- Не убивайте его, он хороший.
- Хорошо, пусть будет. Шум убрать! Строго сказал Тир. И исчез.
Но все знали, шум убрать не получится точно, и надо что то придумать.
На революцию Оксаны хватило полдня. Дикие стали разбредаться раньше. Поняв, что поддержки не будет, ещё немного пошумев, пошла, спать, без разговоров и объяснений. Только буркнула из проёма дверей:
- Завтра ещё и не то устрою!
Самуил Соломонович и Дорофеева переглянулись, засуетились, и, не сговариваясь, отправились запирать складские помещения, хранилища и холодильники. Не известно, что нужно ещё для революции.
А Зарина и Лидия решили убирать следы революции: громкоговоритель не нашли, металлические предметы тоже, но удалось найти и спрятать музыку и динамики.
Что делать с революцией?
Вечером Оксана не вышла к ужину.
- Наверное, готовиться к новому этапу революции. Завела разговор Лидия.
- Это уже бойкот, так сказать голодовка. Поддержал разговор Самуил Соломонович. Пусть выпустит свой пар, злость и обида, плохие советчики.
- А я, кажется, знаю, как использовать её революцию. Дорофеева в душе поддерживала Оксану, она напоминала её в молодости, И сейчас была согласна с Шнифельсоном: пока злость не выйдет, о здравом смысле говорить не стоит.