Люците очень хотелось прогнать Рыча куда подальше. И поговорить с Миро. Все же, несмотря ни на что, он остается для нее самым родным человеком в мире. Но она не могла заставить замолчать засевшего в ней беса противоречия:
— Он — мой гость! Наши обычаи не позволяют его выставить.
Рыч и сам немного удивился таким словам. В последнее время все его только шпыняли, как шелудивую собачку. И лишь эта девчонка ни с того ни с сего заступилась. Как не порадоваться, особенно если нет других поводов для радости…
— Вот видишь, Миро. Я здесь никому не мешаю. Может, это тебе лучше уйти?
— Убирайся! Я не потерплю тебя в таборе.
— Круто берешь, парень. Я цыган — я имею право зайти на огонек к своим ромалэ.
— Ты — цыган?! Да ты опозорил всех нас! Табор никогда тебя не примет.
— А ты что, уже решаешь за весь табор? А, ну понятно — наследный принц императора Бейбута!
— Нет, Рыч, ты не хочешь по-человечески. Я не люблю трепать языком, но видно, придется сказать всему табору, почему Баро тебя выгнал.
— Ничего, щенок, я с тобой еще разберусь!
— Если хочешь поговорить со мной с глазу на глаз, я готов!
— Некогда. Да и неохота из-за тебя под статью подставляться. Нет, лучше уж я уйду. Не о чем мне с тобой разговаривать. Эх, злые люди у вас в таборе! — Рыч бросил на Люциту быстрый, лукавый взгляд. — Но не все. С тобой, красавица, мы еще встретимся, — и по-кошачьи беззвучно вышел из палатки.
Оставшись наедине с Люцитой, Миро немного растерялся — не знал, как с ней говорить. Вроде и обидеть боялся. Но, с другой стороны, возмущение, кипевшее в нем, тоже было слишком велико.
— Что все это означает, Люцита? Зачем он к тебе приходил?
— Откуда я знаю! Он даже слова сказать не успел, как ты его выгнал! Герой!
— Странно. И что же ему от тебя понадобилось?
— Это что, допрос?! Не имеешь права! Я тебе не жена. И даже не невеста!
— Да что же у тебя за характер такой!
— Хороший характер, Миро, замечательный, — грустно сказала Люцита. — Был! Пока ты не испортил.
— Я просто пытаюсь предостеречь тебя — это очень опасный человек! Надеюсь, ты еще ни во что с ним не вляпалась.
— Предупредил? Все? Спасибо! Но со своей жизнью я сама справлюсь! И сама решу, с кем мне общаться.
— Я так не думаю…
— Слушай! Хватит меня учить и мучить! Ты-то сам зачем пришел?
— Я пришел за тобой. Репетиция через полчаса. Мы в театр уезжаем!
— Хорошо. Я поняла. Через три минуты буду.
Миро вышел.
А Люцита с удивлением вдруг почувствовала, что после всех этих склок настроение у нее улучшилось. Наконец-то прошло ощущение брошенности и за-бытости. Надо же, совершенно случайно, само собой, обнаружилось такое замечательное лекарство от сердечных болей.
Все возвращается на круги своя. Сколько шансов было на то, что после всех передряг Максим вернется на фирму? Наверно, один из тысячи, не больше. И надо же было такому случиться, что сработал именно этот один, а не 999 других!
Тамара с ума сходила от злости. Все пыталась успокоить себя, убедить, что хныкать бессмысленно, нужно смириться с тем, что произошло. А уж потом попытаться что-то исправить. Но, видно, что-то в ней изменилось от этого бесконечного и бессмысленного верчения-кручения.
Что-то надломилось.
Так захотелось прислониться к кому-то, кто бы успокоил, обнял, утешил… А во всем мире был только один человек, который мог бы это сделать. И Тамара опять приехала в конторку к Игорю.
Возвращение на прежнюю должность было для него таким счастьем, что на какое-то время он ушел в работу не то что с головой, а, пожалуй, даже еще глубже. Вот и сейчас, когда к нему пришла любимая женщина, он еле оторвал глаза от документов:
— Что случилось?
— Игорь, я так больше жить не могу! Астахов изводит меня!
— Поругались?
— Нет. Пока. Но он опять возвращает в дело Максима. В ущерб Антону! А мальчику так нужна поддержка, именно сейчас.
Игорь отложил бумаги. Наверно, вспомнил о чем-то.
— Мне тоже нужна поддержка…
— О чем ты? Ты же его отец! Я думала, ты поймешь меня.
— То-о-ом, не горячись. Я хорошо тебя понимаю. И тоже переживаю за Антона.
— Правда?
— Правда, Томочка. Я так рад, что мы перестали лаяться. Я так устал от ссор, от криков, от всех этих унижений. Все вернулось. И в жизни, и у нас с тобой. Ты удивительная женщина, и мать из тебя получилась замечательная, — Игорь начал расстегивать ее легкий пиджачок.
— Что ты де-ла-ешь? — шепотом, по слогам, спросила она.