«Русь не имела сильных и естественных рубежей. Страна была открыта для нашествий с юга, юго-востока и северо-запада, - пишет академик Лихачев. - Степи - идеальные, бескрайние дороги для перехода больших масс конного войска кочевников. Здесь и подножный корм для коней, и возможность легко маневрировать. Трудно предугадать - как будет двигаться степное войско. Война для степных народов была частью их кочевой жизни, их обычным делом…» И Лихачев заключает: «Периодические передвижения на север - войной или миром - были так же естественны и регулярны, как приливы моря».
Одним из таких «приливов» был грозовой накат Мамаева воинства.
Сожженное южным солнцем Дикое поле, обычное место ордынских кочевий, не могло прокормить скот и лошадей. Мамай повел свою силу к северным пастбищам, к приграничью русских земель. Он кочевал в верховьях реки Воронеж, дожидаясь осени, чтобы ударить на заокские княжества. Ранней осенью было бы чем поживиться в русских закромах. Слово «осень» приравнивалось в старину еще и к понятию «дань», вот почему Мамай медлил с нашествием на Русь.
Этим он упускал инициативу.
Московский князь Дмитрий, пользуясь минутой, успел окликнуть рать. Сбор всех русских полков тридцатилетний полководец назначил тогда в Коломне.
«Соединитесь все на Коломне на Успенский пост», - призвал он соратников. В первой половине августа (успение отмечается 15 августа по старому стилю) к берегам Оки потянулись русские воины.
Двумя походными колоннами, под звон московских колоколов и плач будущих вдов, двинулись на Коломну и ратники Дмитрия Ивановича. Основная часть войска шла вдоль течения реки Москвы…
Ныне до Коломны из столицы два с небольшим часа на электричке. А теплоходом по реке часов пятнадцать-шестнадцать. Но коли есть время, колебаться в выборе нечего.
Теплоход отчаливает от Южного речного вокзала. Впереди - водная дорога среди спокойных, равнинных пейзажей южного Подмосковья. Это плавание - отдых; вместе с тем оно дает возможность повидать памятные места, связанные с эпохой Дмитрия Донского. А начинаются они сразу за границей Москвы, едва теплоход минует кольцевую автостраду…
На левобережье встречают нас мрачноватые сооружения бывшего Николо-Угрешского монастыря, расположенного ныне на территории поселка Дзержинский. Шесть веков назад шумели тут невырубленные леса. Нынешние монастырские постройки уже не помнят о тревожных временах татарских набегов. Самые ранние памятники его - XVII века.
Перефразируем Гоголя: и песни, и предания - тоже летопись мира, они говорят тогда, когда молчит уже архитектура…
По народному преданию, Николо-Угрешский монастырь основал Донской, возвращаясь после Куликовской победы. Князь понимал, что до окончательной победы еще далеко, и потому укрепление Москвы с юга - настоятельная необходимость.
Был у Дмитрия Ивановича и обет: когда двигался он на кочевников в августе 1380 года, как добрый знак явилась ему тут, на месте будущего монастыря, икона святителя Николая, чье заступничество особо чтилось русским средневековьем. В память знамения была на исходе прошлого столетия поставлена энергичным архимандритом Нилом часовня, сейчас обветшавшая, обшарпанная…
На другом берегу реки каменный шатер церкви села Остров. Река огибает ее широкой дугой, и на просторном, ровном, как биллиардный стол, лугу резко выделяется горб холма. Вокруг холма - липовый парк, поодаль бывший манеж для орловских рысаков, а на вершине - шатровая церковь из белого камня. Веселый, кудрявый лесок синеет напротив шатра, за изгибом реки, через пойму; туда, в этот лесок, жители поселка ходят по грибы.
Храм Преображения выстроили во второй половине XVI века -.в беспокойное для Москвы время - на пути набегов крымских ханов. В толще церковных стен выложена крутая лестница, она ведет к основанию шатра. Отсюда как на ладони просматривается многоверстая ширь приречной долины. Дозорный следил, что делается вокруг…
Этот памятник зодчества бесценен. Возводили-то его в дворцовом селе, на украшение храма не скупились. Да и держава была в те годы достаточно сильна, чтобы строить с размахом. Церковь выложена по старинке, из блоков белого камня. Поражает обилие кокошников: их более двухсот. Пышным кружевом вспениваются они у основания стройного шатра, круглых барабанов двух боковых приделов.