– Это ты ведешь себя нелепо, женщина, – проскрежетал Рейдер сквозь стиснутые зубы и взглядом приказал команде освободить проход к лестнице. – Убирайся вниз…
– Судя по всему, я единственный разумный человек на борту этого проклятого корыта, – заявила Блайт, поворачиваясь к разношерстному сброду, именующему себя пиратами. – Вот, полюбуйтесь, – указала она на Вилли и Единственного Зуба, самых безобразных среди всей команды. – Беззубые и совсем старые! А этот, – Блайт резким движением опустила повязку на глаз Бастиана, – строит из себя опасного одноглазого разбойника.
– Ты заходишь слишком далеко, леди, – напрягся Рейдер, заметив, как Бастиан яростно срывает с себя повязку.
– А ты со своими итальянскими сонетами и страусиными перьями, – повысила голос Блайт, – ты хотел заставить меня поверить, что твои люди – опасные и жестокие морские разбойники, дикие и безжалостные. На самом же деле они жалкие отбросы общества, не гнушающиеся выполнять грязную работу для Невилла Карсона…
Терпение Рейдера наконец лопнуло. Схватив Блайт на руки, он потащил ее в каюту. Блайт яростно вопила при этом и била его кулачками по спине, осыпая проклятиями и угрозами.
Это был самый настоящий спектакль. Пираты не могли оторваться от такого зрелища. Сгрудившись вокруг люка они провожали обычно такого хладнокровного и сдержанного Рейдера любопытными взглядами. Только когда он со своей драгоценной ношей скрылся в каюте, зрители начали вспоминать, из-за чего же, собственно, разгорелся этот сыр-бор. Ах да, появившаяся на палубе девица, их пленница, обозвала столь обожаемый всеми корабль проклятым корытом! Затем она имела наглость бросить им в лицо, что они не пираты, а отбросы общества, подонки, не гнушающиеся самой грязной работы. Это невыносимо! Ни один настоящий мужчина не потерпит таких оскорблений. Нужно непременно что-то предпринять…
Рейдер Прескотт придерживался такого же мнения. Какая наглость: так унизить его и команду! Ворвавшись в каюту, он довольно бесцеремонно швырнул Блайт на кровать. Она отбросила с лица растрепавшиеся волосы, чтобы видеть своего обидчика, и, изловчившись словно дикая кошка, пнула Рейдера ногой в живот. К счастью, он вовремя заметил ее маневр и успел увернуться, затем, вне себя от гнева, навалился на нее всем телом.
– Прочь! Убирайся, ты… подонок… негодяй… – брыкалась Блайт, пытаясь его сбросить.
Однако не тут-то было. Схватив ее за руки, Рейдер завел их ей за голову.
– Я тебя предупреждал, Вул-вич, – задыхаясь, проговорил он, глядя Блайт прямо в глаза. – Я приказал тебе оставаться в каюте и держаться подальше от моих людей. Мне приходилось наблюдать, что женщина способна сделать с командой, и я не хочу, чтобы из-за тебя на моем корабле начались драки и поножовщина.
– Вряд ли у них хватит духа кого-нибудь прирезать…
– Ошибаешься, ведьмочка! Каждый из этих парней пролил немало чужой крови – кто-то ради добычи, кто-то ради славы, а кто-то ради забавы. Поверь, они, не задумываясь, жестоко отомстят женщине, посмевшей издеваться над ними. А я и пальцем не пошевелю, чтобы остановить их. Я не пойду против своей команды ради спасения твоей драгоценной шкуры.
Жар его тела постепенно передался Блайт, наполняя ее до краев. Прямо над ней нависало точеное бронзовое лицо Рейдера, а в зеленых глазах отражался огонь ее собственных глаз. Блайт чувствовала на своих щеках его дыхание, слышала биение его сердца, ощущала слабый, ни с чем не сравнимый аромат кокоса.
Она даже не сразу поняла, откуда исходит этот запах. Но чем ближе находился к ней Рейдер, тем сильнее был аромат. Точно! Как же Блайт не догадалась раньше: этот запах исходил именно от него.
– А сколько человек убил ты сам, Рейдер Прескотт?
Вопрос застал Рейдера врасплох. Он был поглощен созерцанием нежной кожи Блайт и ее манящих полураскрытых губ.
– Лучше спроси… сколько женщин…
Но Блайт не успела этого сделать. В следующее мгновение Рейдер накрыл своими губами ее губы, и рассудок сразу перестал ей подчиняться.
Блайт отчаянно замотала головой, пытаясь оторвать его от себя, но Рейдер следовал за каждым ее движением, словно побуждая к этому. В конце концов она сдалась. Почувствовав, как обмякло тело Блайт, он перестал просто давить на ее губы, а начал целовать по-настоящему. При этом Блайт снова испытала поразительно знакомые ощущения одновременной твердости и мягкости его губ, их бархатистости и дурманящего запаха кокоса. Ей вдруг захотелось чего-то еще, гораздо большего… Блайт совсем забыла, что своим поцелуем Рейдер наказывал ее, что она испытывает отвращение к поцелуям. Ну как можно не любить столь сладостное ощущение?! Но… кажется… ей нужно о чем-то его спросить?.. Блайт приоткрыла губы, а Рейдер тут же принял это за приглашение, скользнув языком во влажную шелковистость ее рта. Блайт тотчас пришла в себя. Ей удалось наконец оторваться от его губ и прошептать:
– Сколько… женщин… капитан?
– Сотни… тысячи. Я… потерял им счет, – проговорил Рейдер заплетающимся языком, словно принял изрядную порцию бренди.
Он и в самом деле опьянел от Блайт, опьянел от медовой сладости ее нежных губ.
Блайт слышала, как Рейдер сказал «сотни… тысячи», но была не в силах как-либо отреагировать на эти слова. Она наслаждалась каждым прикосновением его тела, буквально таяла под ним. За всю свою сознательную жизнь Блайт никогда еще не испытывала ничего подобного и даже не подозревала, что такое возможно. Ей хотелось теснее прижаться к Рейдеру, вобрать его в себя без остатка, слиться с ним воедино. Она даже закрыла глаза, желая острее насладиться этим восхитительным безумием.
Рейдер снова прильнул к ее губам, и Блайт непроизвольно приподняла голову, устремляясь ему навстречу. Он уже давно отпустил ее руки, и теперь они скользили по его твердым гладким плечам и напряженной шее, перебирали густые жесткие волосы. «О Боже, неужели я сама, по собственной воле прикасаюсь к мужчине», – удивилась Блайт. Эти легкие прикосновения разбудили в Рейдере непреодолимое желание. Со стоном откинувшись на бок, он принялся нетерпеливо расшнуровывать лиф ее платья. Обнажив одну грудь, он потерся щекой о воинственно торчащий сосок, затем снова поцеловал Блайт в губы.
Задыхаясь, девушка извивалась под его разгоряченным телом. Приподнявшись на локте, Рейдер ловким движением освободил обе ее груди и взял их в свои ладони, глядя на Блайт с нескрываемым вожделением. Ее золотистые глаза подернулись дымкой желания, роскошные волосы в беспорядке разметались по подушке, великолепные гладкие плечи казались выточенными из мрамора. Рейдер снова приник к соску, но на этот раз взял его в рот.
Блайт воспринимала все это как сладкую пытку, жарким томлением отдающуюся внизу живота. Она с головой окунулась в пучину удовольствий, которых практически не знала в своей размеренной, чопорной жизни. Блайт просто пьянела от наслаждения.
Неожиданно ее пронзила мысль о «тысячах» других, бывших до нее женщинах. Почувствовав холодок в груди, она слабыми руками оттолкнула плечи Рейдера и со стоном прошептала:
– Нет… Пожалуйста, не надо…
Рейдер слегка откинулся назад, не сводя настойчивого взгляда с ее манящих пурпурных губ. Он чувствовал, что Блайт тоже желает его, и вознамерился взять ее прямо сейчас, немедленно. Не важно, как все это началось, теперь Рейдеру хотелось лишь преодолеть слабое сопротивление Блайт и овладеть ею. Но его внезапно остановила одна мысль…
Он хочет эту ведьму? Он хочет Вул-вич?! Господи, что происходит?! Кажется, он совсем потерял голову!
Рейдер резко отпрянул от разгоряченного тела девушки и поднялся. Это произошло так стремительно, что у обоих слегка закружилась голова. Сделав глубокий вдох, Рейдер почувствовал, как к нему постепенно возвращается самообладание. Ему хотелось только укротить Блайт, заставить подчиняться своим приказам, одним махом доказать, насколько она уязвима. И вот Блайт лежит перед ним томимая желанием, сломленная его страстным натиском. Однако Рейдер не чувствовал себя победителем, прекрасно понимая: он не победил бы, если бы сам не желал ее.