- Помнишь, как волшебники наматывали шары? Они старались уместить в них как можно больше волшебства. Тот, у кого оно сильнее, побеждает - ответил Арине бывший снеговик.
- И при чем тут животные?
- Не при чем. Животные - символы.
- А много у них в шарах еще волшебства?
- Смешная ты! Они сами не знают, что у другого в шаре - позабавился Дема наивности девочки.
Сияющие птицы волшебников не боролись, защитный барьер не креп. Порывы ветра достигали такой мощности, что зрители еле стояли на ногах. Насквозь промокшая и промерзшая Арина начала пристукивать зубами, тем самым, заслужив неодобрение ледяной красавицы:
- Приличной девушке не приличествует так делать, некрасиво.
Дема скривился:
- Ну да, приличной девушке приличествует быть красивой.
К мириванскому солнцу подкрадывались темные тучи…
- Известно, к чему приводит это ваша красота - проворчал Филипп.
- И к чему же?
Ледяной конь Арине не ответил. Ветер, дождь, с темного мириванского неба посыпался снежок.
- Создатель, ты должен поторопиться!
Темные тучи окончательно закрыли солнце. Миривании угрожала кромешная тьма, если бы не сияющие птицы. Слабая, но хоть какая-то отрада.
Поскольку птицы так и не перешли от устрашения к сражению, Мира закричала Ивану Алексеевичу:
- Ничья меня не устраивает! Меняем? Или робеешь?
- Мне ли робеть?!
И на мгновение в Миривании тьма…
От Ивана Алексеевича - великан наподобие Гаврилы, а от Миры – крошечный зверек. Арина вспомнила хорька, которого ее мама недавно подарила на День Рождение подруге, большой любительнице мелких животных.
Из-за этой смены множество, видимо, лишних искр полетело в разные стороны, в том числе и к зрителям. Они отскочили от барьера как ошпаренные, а потом вовсе растворились.
Искры же, улетевшие в противоположную сторону, падали на мириванскую землю, растворяясь, прожигали ее. Как славно, что предусмотрительный волшебник защитил их барьером! Арина успокаивала отбивающее чечетку взбудораженное сердце. Мириванцы то почти не испугались огненных искр. Вот что значит абсолютная уверенность в защите своего Создателя. А третий уровень волшебного поединка сгладил перенесенный ими минимальный дискомфорт.
Иван Алексеевич захватил бесспорное лидерство, Мира не отчаялась, с равнодушным высокомерием отнеслась к ликованию мириванцев:
- Создатель побеждает!
- Конечно, мур-мяу, а ты сомневался?
- Дисгармонии недолго осталось!
- Великаны лучшие! - естественно, Гаврила польщен.
Арина не разделяла ликованья мириванцев. Закусив губу, она тревожилась. Девочка была убеждена, что все идет не так, как должно. Великан в мириванском небе усердно догонял хорька, удирающего от него с испуганным писком.
- Выдохни, Создатель ладит с поединком.
Девочка уверением бывшего снеговика пренебрегла. Она пыталась осмыслить что-то очень существенное. Прозрение кружило где-то рядом, однако постичь его девочке не удавалось.
Арине казалось, сама мириванская природа против ее раздумий. Она подкидывала всё новое и неприятное, отвлекая мыслительницу. Мало того, что ветер, дождь, снег не прекращали нашествия на Мириванию, так еще изловчились изготовить, в принципе-то за короткое время, глубокие сугробы и сырые лужи. В них купались выпавшие ранее осенние листья. Но и это была всего-навсего прелюдия.
5.3
.
Сугробы прекратили расти. Разумеется, девочка сначала этому порадовалась, подумав, что мириванцы правы и дисгармония закончится с окончательной победой Иван Алексеевича, а она пыталась осмыслить то, чего в природе не было. Но вскоре ситуация переменилось.
Маленькому писклявому животному бегать оставалось недолго. Гигант вознамерился схватить несчастного соперника, тот трусовато пригнулся. И мужественно распрямился. Раздуваясь, он увеличивался!
Не успели мириванцы понять, что происходит, как в темном мириванском небе возвышалось уже двое сияющих великанов. И очевидно, что бывший хорек своего мучителя немного, да перерос.
- Что, не ожидал? - расхохоталась Мира - Думал, я иссякла?!
До этого она проигрывала, поэтому не могла похвастаться хорошим настроением. Течение поединка переменилось, и волшебница вместе с ним.
Сияющий великан Ивана Алексеевича, в отличие от своего соперника, получившего со свежей «шкурой» свежие силы, заметно утомился.