— Следующий, — объявляет мужчина, ударяя чем-то вроде посоха. К Рэйгу приближается пара — мужчина с выпирающим животом и худенькая девушка, опустившая голову.
— Повелитель, я прошу вас о свободе. Моя жена отказывается дарить мне детей и разделять со мной ложе, она постоянно ссылается на головную боль и ночует где-то вне дома. Уже вторую сотню лет я горюю по своей любви, и моё сердце разбито. Я прошу у вас разорвать узы нашего брака и дать своё благословение для другого, — басом говорит мужчина.
— Это правда? — Рэйг обращается к женщине.
— Повелитель, простите меня вашу рабыню, я не в силах выполнять супружеский долг, постоянно работая в прачечной и смотря за нашими девятью детьми. Порой я засыпаю на работе из-за отсутствия сил, и даже зелья не помогают от усталости. Это правда, мой Господин, я негодная жена, — практически шепчет девушка.
— Что? Девять детей? — Выдыхаю я.
— Также я прошу вас оставить мне дом и нашу прачечную, как и землю для посевов, а мою неверную и лживую супругу отправить отбывать наказание. Она не так сильно устаёт, раз может ранним утром разносить заказы и чистую одежду. Она мне изменяет с конюхом, работающим почему-то тоже ночью. Я не могу терпеть подобного отношения к себе, это и есть основная причина расторжения нашего союза. Да и младший сын непохож на меня, ведунья мне сообщила, что кровь у него не моя, — стелется толстозадый.
— Даже так? По нашим законам, вы можете заводить себе фаворитов, но если это не мешает вашему семейному счастью и крепким узам. Бастарды должны быть признаны своими отцами, а неверность супруги будет занесена в штрафную книгу, и она будет лишена не только рабочего места, но и своих магических сил, как и ваш брак будет расторгнут. Я благословляю тебя на…
— Но это нечестно! — Возмущаюсь я слишком громко, из-за чего в зале повисает тишина, и все оборачиваются ко мне.
Вот блин, но я больше не могу терпеть такую наглость и клевету на бедную изнурённую девушку!
Срывая с себя капюшон, делаю шаг из толпы, и все начинают перешёптываться, а Рэйг зло прищуривается и медленно поднимается со своего трона. Павлин недоразвитый!
— Всё честно, девица, не мешай, — оборачиваясь ко мне, фыркает толстозадый. Ну я тебя сейчас прикончу!
— Что ты сказал, подонок нечестивый? На кого ты свою варежку вонючую распахнул? По твоему виду я могу точно сказать, что ты ни черта не делаешь, а только сидишь на своей жирной заднице, так ещё и эту бедную… как твоё имя? — Обращаясь к девушке, интересуюсь я.
— Елена, — тихо отвечает она.
— И как ещё эта бедная Елена не выпотрошила твои кишки, не понимаю!
— Повелитель, накажите её, она не вправе…
— Замолчи, — поднимает руку Рэйг. — То есть, по-твоему, Эйрин, я должен простить неверную супругу и дальше разрушать судьбу своего подданного?
— А как ты можешь быть уверен в том, что этот козлина не врёт? — Указываю на толстяка.
— Я вот чувствую, что он врёт. Да это немыслимо! Девять детей! Сколько вы женаты?
— Шестьсот три года, — шепчет Елена.
— Одуреть, одуреть просто! Шестьсот три года эта женщина терпит наглую зажравшуюся свинью, пашет в прачечной, губя своё тело девятью детьми…
— Она умертвила пятерых до этого, — обвинительно вставляет толстожопый. Вот иначе не могу уже сказать.
— Я нет… нет, Повелитель, за мной нет такого греха, клянусь своей жизнью, — плача, Елена падает на колени, а мне так жаль её.
— Он бил меня, и у меня кровотечение началось…
— Что? Бил? — Это для меня худшее, что могло, вообще, произойти.
— И это нормально, Рэйг? — Кричу я, поворачиваясь к парню и указывая на пару.
— Это нормально в твоём мире, да? То есть лупить женщин до потери детей это хорошо, а вот посылать к чёрту этого ублюдка — обида на все века? И к тому же у него есть любовница! Мало того, Елена пашет, как проклятая, посмотри на её руки, посмотри во что она одета, когда эта свинья перстнями сверкает. Классно вы живёте, ребята, одуреть просто, как здорово, поощряете бытовое рабство, насилие, да ещё и смеете обвинять её в неверности?! Да у неё всё желание уже отпало от такого урода, как он! Это несправедливо по отношению к женщине! Лишить её заработка, дома, детей, всего только из-за того, что член у её мужа поднялся на другую? — Кажется, из моих ноздрей сейчас дым от возмущения повалит.
— Ты, козёл, зажрался, — сжимая кулаки, поворачиваюсь к толстяку.
— Почему она смеет его оскорблять его, Повелитель, ведь мой возлюбленный долго терпел муки от своей неверной супруги. Да-да, я сама видела то, как она ублажала конюха, — из толпы выходит высокая девушка с белокурыми кудрями и в роскошном розовом платье. Ах ты, сука!