Задняя дверь повозки поднимается, и перед нами с Агоре появляются двое мужчин в чёрных капюшонах, закрывающих их лица. Один из них держит зажжённый факел, а второй показывает нам взмахом руки выходить. Хотя эту руку сложно назвать нормальной, она ужасает своим размером.
— Нет, — уверенно заявляю я. — Вам надо, вот и выходите. А я здесь посижу. Нагрела место.
— Арин, не борись с ними… отдашь энергию, — шепчет Агоре, подползая ко мне и кивая мужчинам в знак согласия немедленно пойти с ними.
— Но так просто сдаваться нельзя, понимаешь?
— Мы уже сдались, Арин, когда позволили мужчинам повелевать нами. Мы уже приговорены, и не стоит этому противиться, — девушка послушно выбирается из повозки, звеня кандалами, а я упрямо мотаю головой.
— Арин, пожалуйста, не дари им этого, они станут сильнее, как и пёс будет жрать тебя дольше, — молит Агоре, а второй мужчина тот, что без факела, кладёт руки на деревянное дно повозки, и я вижу его тонкие и слишком длинные для человека пальцы с загнутыми белыми ногтями. Он карябает ими доски, издавая чудовищный звук, от которого всё внутри сжимается, и боль в висках пульсирует с особой силой.
— Арин…
— Иду… иду, — пищу я и, подползая к краю, спускаю ноги, закованные в кандалы. Меня переодели, нет того прекрасного зелёного платья, на мне лишь нечто, напоминающее длинную ночную сорочку в пол, и то разодранную, да ещё и воняет она странно. Раньше я не замечала, во что одета или же просто не придавала этому значения.
Когда мои босые ступни касаются земли, то я шиплю от горячей почвы и, жмурясь от боли, хватаю за локоть Агоре.
— Чем ближе к псу, тем горячее, — шепчет она. — Терпи, не показывай им свои чувства. Они питаются ими.
Киваю ей, и девушка мне подбадривающе улыбается. Оглядываясь, замечаю, что мы находимся посреди высохшей степи, земля растрескавшаяся и сухая, нет ни единого растения, словно всё вымерло. Только кровавая луна над головой и невыносимая духота, от которой тело покрывается потом. Мужчины вышли раньше нас, а повозка, в которой мы ехали, исчезла в воздухе. Я поворачиваюсь туда, где горят ещё несколько факелов в руках других идентичных существ, скрытых под чёрными балахонами и капюшонами. И за каждым из них стоит группа женщин. Все начинают двигаться к огромной горящей изнутри пещере. Идти очень больно, как будто под ногами полыхающие угли, и они, действительно, становятся ещё горячее, чем раньше. Ощущения, как будто кожа шипит и лопается, хочется скакать и кричать, но я закусываю губу до крови, направляясь рядом с Агоре за проводниками.
— Почему здесь столько женщин? — Шёпотом спрашиваю её, кривясь от каждого шага.
— Потому что им вынесли такой вердикт после приёма у Повелителя, — так же отвечает Агоре.
Рассматриваю девушек, пожилых женщин и старушек, даже детей, идущих перед нами, опустив головы.
— Какой ужас… ребёнок-то в чём виноват?
— Ах, чёрненькая это Альвира, она уже второй раз здесь. Из рода Альвы. Она умерщвляет всех мужчин, прикоснувшихся к ней без её разрешения. Природа такая у неё, всегда оставаться в детском теле, притягивая своей невинностью и красотой жертв, которыми она питается. Видимо, превысила число погубленных. А та, что с короткими волосами — это скрещенный вид фэйри и вампира, Лимерия, соединяет в себе два вида, но предпочитает жить в лесу, защищая свою землю от коварства и гибели. Думаю, тоже кого-то сильно покарала, вот и отправили её сюда, чтобы больше не смела подобного делать, — поясняет Агоре.
— То есть всех этих женщин наказывают за их способности и за то, что они защищают себя и свой дар? — Ужасаюсь я.
— Верно, — кивает девушка, а мы подходим к входу в пещеру, и все останавливаются. Уже не могу стоять нормально, поднимаю то одну, то другую ногу, глубоко дыша. И тот факт, что все присутствующие здесь не сделали, по меркам их мира, ничего ужасного, а лишь выполняли своё предназначение, злит меня ещё больше и убеждает в том, что у Рэйга зуб на всех женщин, и ему даже не нужно искать причину, чтобы их унизить. Ублюдок. Как же я его ненавижу. Правитель? Нет, никогда. Это низко, подло и не может быть оправдано потерей семьи и болью от этого. Ничего нет ни в одном из миров, чтобы простить подобное отношение к женщинам и детям. Хотя и среди людей есть подобные монстры, которых убивают их жертвы, тоже получая срок за то, что решились стать свободными, но в моём мире насильник никогда не воскреснет, как здесь. Это ад. Самый настоящий ад из слёз и боли каждой женщины, униженной мужчиной.