— Ты получишь это, детка, — проревел Рэнди. Слюна вылетела изо рта. «Я никогда не подводил тебя. Ты чертов клиент. Пять тысяч четыреста долларов. Ты получишь его через два дня, как только из Сент-Луиса приедет посыльный.
Святой Луи? Какое-то время они смотрели друг на друга, затем Катар пожал плечами. "Отлично."
— Да, — закричал Рэнди, сжимая кулак. Он, казалось, не замечал, что кричит.
"Можно я пойду с тобой?" — спросила женщина.
— Заткнись, — завопил Рэнди. Он указал на нее дрожащим пальцем. «Ты не можешь выйти на улицу, пока у тебя нет имени, сука, а у тебя его нет». Катару: «Я еще не выяснил ее имя».
"Хорошо. . . . Так . . ».
— Итак, пошли, Дик. Давай убираться отсюда».
Катар теперь был Диком — потому что Рэнди использовал слово «dick» в предложении? Он не был уверен, но, глядя на Рэнди, прислонившегося к окну со стороны пассажира и плачущего про себя, он был совершенно уверен, что Рэнди перешел какую-то невидимую грань.
Они подошли к банкомату в отделении банка на Гранд-авеню. Катар вынул четыреста долларов двадцатыми, и когда он вытащил их из автомата, Рэнди выхватил их у него, а затем попятился и сказал: «Убирайся от меня к черту. Убирайся нахер».
«Рэнди, Рэнди. . ».
Рэнди засунул деньги себе в штаны и спросил: «Знаешь, с кем ты трахаешься, ублюдок? Я выследю тебя, как грязного пса, а ты трахайся со мной».
"Ладно ладно . . ». Катар поднял руки. Он уезжал. — Увидимся через пару дней.
Потом вернулся Рэнди: «Ты меня не бросишь?»
«Я подумал, э-э. . ».
— Ты не можешь бросить меня здесь, на гребаной улице, чувак. Где мои деньги?
«В кармане».
Рэнди порылся в кармане и нашел его. "Сукин сын. У меня было это все время. Поехали."
По дороге Рэнди прижал руки к вискам, посмотрел на Катар и выпалил: «Я сделал ей гирлянду на голову и браслеты тоже и ароматную зону. Она посмотрела на меня так, как любила, и сладко застонала».
"Какой?"
«Я сделал ей гирлянду на голову. . ».
Катар подумал, что в мозгу Рэнди не хватает нескольких звеньев. Тем не менее, он знал, куда идет. Он указывал на углы и говорил: «Туда» и «Туда, в ту сторону». Он сказал: «Вон там, Ричард. . . . Могу я называть вас Ричардом?
Через пять минут они бездельничали перед квартирой на бульваре Комо. Рэнди выскочил и совершенно разумно сказал: «Вы можете войти, если хотите, но они в основном братья. Они не очень любят белых мальчиков.
"Это нормально. Я все равно должен вернуться домой».
В ответ Рэнди хлопнул по крыше машины, а затем, ни разу не оборачиваясь, метнулся к темному входу в квартиру.
Катар выкатился из квартиры. Вместо того, чтобы свернуть на шоссе I-94 в Миннеаполис, машина, казалось, сама по себе покатилась обратно через межштатную автомагистраль к дому Рэнди. Он думал о женщине с тех пор, как они вышли из квартиры — не о возможности секса, а о другой возможности.
Он просидел снаружи десять минут, не в силах принять решение. Он был уверен, что Рэнди понятия не имеет, кто он такой; он может никогда не получить деньги от драгоценностей, но он должен получить что-то. Он чувствовал, как артерия на его шее бьется сильнее, густая, сильная пульсация. Он хотел ее; он мог чувствовать ее. Он выудил шнур стартера из-под переднего сиденья машины и сунул его в задний карман.
Мозг Рэнди поджарился. Он бы этого не вспомнил. . . . Он вообще знал, кто такой Катар? И Катар был преисполнен мужества. Он был грамотным, жестким, спортивным. Он подошел к двери и позвонил.
Блондинка снова оделась, хотя ее ноги все еще были босиком. У двери Катар сказал: «Рэнди уговорил меня дать ему пятьсот долларов. Но он сказал, что я получу тебя, как захочу.
Блондинка неуверенно посмотрела мимо него, а затем спросила: «Где Рэнди?»
— Он вернулся в квартиру, на вечеринку. Когда мы закончим, я должен отвести тебя туда.
Ошибка: теперь она была подозрительной. «Я не могу выйти на улицу, пока не назову имя».
«Он придумал название», — импровизировал Катар. — У тебя есть имя.
"Я делаю? Что это такое?"
«Тиффани. Как в ювелирном магазине».
— Тиффани, — сказала она вслух. Она попробовала это. "Это очень хорошо. Тиффани. Она снова посмотрела на него, а затем сказала: «Хорошо. Заходи."
Она была проституткой, и это не заняло много времени: он поставил ее на руки и колени перед диваном, ожидая, когда он войдет в нее. Он свернул презерватив и встал позади нее. Его штаны были брошены на кушетку, и он выудил веревку из заднего кармана. Коснулся ею спины; проследил ее вниз по позвоночнику.
Она спросила: «Что это?» и повернула голову.
"Ничего ничего . . . продолжать идти."
Сформировал свою петлю; снова коснулся ее шеи. Расстегнула петлю, улыбнулась, накинула на шею и… . .
Щелчок! Он затянул ее, как петлю палача, и ее руки схватили ее за горло, и она попыталась повернуться, извиваясь, как пойманная ворона, но он придавил ее своим весом. Он не хотел видеть ее глаза; он использовал силу веревки, чтобы согнуть ее вбок и вниз, и она продолжала шлепаться, извиваться и бороться, ее ноги ударялись о диван, разбивая задние ноги EZ-Boy, а затем он приподнялся и поднял ее. , держал ее подвешенной над полом, как морскую рыбу на палубе крупной охотничьей лодки. Держал ее, тряс и смотрел, как ее руки трясутся, видел, как они слабеют, чувствовал, как сила переливается через его руки в его сердце. . . .