Полагаю, что за одно только решение продовольственной проблемы этот митек должен занять достойное место в антологии кинизма.
Впрочем, признаюсь, что на халяву митек лопает как Гаргантюа.
Одно только может выбить митька из седла: измена делу митьков, и даже не измена, а отказ кого-нибудь от почетного звания участника этого движения.
Мне хочется описать один такой драматический эпизод.
Как-то раз я, Дмитрий Шагин и Андрей Филиппов (Фил) сидели и обсуждали вопросы художественной фотографии.
– А хорошо бы, – сказал Митька, – собрать всех нас, митьков, одеть в тельняшки, – я так и не понял, почему в тельняшки, – и сфотографировать, чтобы все были – я, ты, Володька, ты, Фил…
– Но ведь я же не митек, – необдуманно заметил Фил. Митька выронил стакан, как громом пораженный:
– Как не митек?!
Он не мог опомниться – так на любящего супруга действует известие об измене жены.
– Я браток тебе, браток, – попытался оправдаться Фил, видя, что натворил. Какое же это было слабое утешение! – любящего супруга больше бы утешили слова жены, что они «могут остаться друзьями».
– Так что же… я только один митек, и все… Дык… Убил ты меня, Фил, убил! – вскричал Митька, рванув рубаху на груди.
– Нет, я, наверное, митек, – бледнея, прошептал Фил.
Митька, не слушая оправданий, сполз с дивана на пол и, неподвижно глядя в одну точку, проговорил:
– А ведь это… ты, Мирон… Павла убил!
Фил в недоумении смотрел на Митьку. Тот продолжал: – Откуда ты?.. Да с чего ты взяла? А…. Ты фитилек-то… прикрути! Коптит! Вот такая вот чертовщина. Сам я Павла не видел. Но ты, Оксана… не надейся. Казак один… зарубал его! Шашкой, напополам!
Фил в глубоком раскаянии повернулся ко мне и взмолился:
– Ну Володька, Володька! Скажи ему, что я митек! Дмитрий Шагин невидящим взглядом скользнул по нам и заявил:
– Володенька! Володенька, отзовись! А, дурилка картонная, баба-то, она сердцем видит…
– Митя, брось! – вмешался в разговор я. – Давай я тебе налью.
– Митька… брат… помирает… – ответил Митька,– ухи… просит…
Затем Митька посмотрел на нас на миг прояснившимся взором и решительно рявкнул:
– Граждане бандиты! Вы окружены, выходи по одному и бросай оружие на снег! А мусорка вашего мне на съедение отдашь? Дырку от бублика ты получишь, а не Шарапова.
Нет сил продолжать описание этой душераздирающей сцены.
Относительно Фила следует сказать, что впоследствии он вполне исправил свою, чтобы не выразиться хуже, оплошность и даже внес значительный вклад в общую теорию движения митьков. Так, он разработал и мастерски исполняет сложный ритуал приветствия митьков.
Вот краткое описание ритуала.
Один митек звонит другому и договаривается о немедленной встрече (митек с трудом может планировать свое время на более длительный срок). В назначенный час он входит в дом другого митька и начинает исполнение ритуала: вбежав и найдя глазами этого другого митька, он в невыразимом волнении широко разевает рот, прислоняется к стене и медленно оседает на пол. Другой митек в это время хлопает себя по коленям, вздымает и бессильно опускает руки, отворачивается и бьет себя по голове, будто бы пытаясь отрезвиться от невероятного потрясения.
После этого первый митек срывающимся голосом кричит:
– Митька, браток! – и кидается в объятия другого митька, однако на пути как бы теряет ориентировку и, бесцельно хватая руками пространство, роняет расположенную в доме мебель. Другой митек закатывает глаза и, обхватив голову руками, трясет ее с намерением избавиться от наваждения.
Хорошо, если при ритуале приветствия присутствуют статисты, которые должны хватать митьков за руки, не давая им обняться слишком быстро или совершить над собой смертоубийство.
Если статистов нет, первый митек продолжает шарить по комнате в поисках стоящего перед ним в столбняке второго митька (как ведьма вокруг Хомы Брута) до тех пор, пока не зацепится за труднопередвигаемый предмет и не рухнет на пол.
Эта часть ритуала выглядит особенно торжественно. В падении должен быть отчетливый оттенок отречения от встречи, митек должен этим падением выразить, что его нервная система не выдерживает перегрузки от волнительности встречи и отказывает.
Отмечу, что Фил с блеском и самопожертвованием исполняет этот финал ритуала: он падает с оглушительным грохотом (как говорят спортсмены, «не группируясь») и без видимого усилия может непоправимо сломать всю мебель, оказавшуюся в поле его действия.
Продолжая тему вклада Фила в движение митьков, опишу такой типичный случай.
Рано утром после четырехдневного запоя в мастерской Флоренского Фил выходит в булочную за четвертушкой хлеба. Изнемогший от запоя Флоренский берет с него нерушимую клятву не приносить с собой ни капли спиртного; впрочем, денег у Фила нет и на маленькую кружку пива, так что это предупреждение звучит чисто умозрительно.
Через пятнадцать минут Фил звонится обратно. Открыв дверь и увидев характерное оживление на лице Фила, Флоренский чувствует неладное и устраивает последнему тщательный обыск. Фил охотно подчиняется этому, поднимает руки, поворачивается вокруг оси, предоставляя возможность проверить содержимое всех карманов, запазух и голенищ сапог. Найдя четвертушку хлеба и убедясь в отсутствии бутылки, Флоренский облегченно вздыхает, впускает Фила в мастерскую и идет на кухню поставить чайник.
Вернувшись, он застает Фила перед несколькими фугасами «Агдама», причем один из них откупорен и почат. На лице Фила сияет ласковая укоризна: «Ну что ж ты сердишься, братушка? Сам видишь – теперь уж ничего не поделаешь...»
Отмечу, что способ приятно провести время в доме, где не выносят употребления спиртных напитков, был изобретен Дмитрием Шагиным. Способ прост и изящен.
Подойдя к двери этой («образцовой культуры быта») квартиры и позвонив, Дмитрий Шагин выхватывает бутылку бормотухи и стремительно вливает ее в себя «винтом» за то время, пока хозяин образцовой квартиры идет открывать дверь.
Входящий Митька еще абсолютно трезв, видя это, хозяин радушно встречает его, усаживает за стол и потчует чаем.
Однако, не успев размешать сахар, Митька явственно косеет. На изумление хозяина он с гордостью отвечает:
– А вот так! Элементарно, Ватсон, дурилка картонная!
На упреки в свой адрес он отвечает ласковым смехом, а угрозы игнорирует.
Естественно, что этот изящный способ требует большой сноровки и силы духа.
Этот случай – типичный пример того, как митек достает людей.
ДОСТАТЬ (кого-либо) – означает довести человека до раздражения, негодования или белого каления (вышеприведенный телефонный разговор Д. Шагина с А. Флоренским – классический метод доставания). Как мы видим, доставанием митек преподносит человеку поучительный и запоминающийся урок выдержки, терпения и христианского смирения.
Впрочем, я только что допустил неточность: в отличие от других митьков, Дмитрий Шагин никогда не употребляет этой цитаты – «Элементарно, Ватсон!».
Этот факт очень важен, так как явственно доказывает, что движение митьков не предполагает обезлички и унификации выразительных средств: будучи митьком, ты вовсе не должен мимикрировать к Дмитрию Шагину.
Справедливости ради все же отмечу единственный замеченный мною случай стремления Митьки к внешней атрибутике и унификации. Дмитрий Шагин, естественно, носит бороду. Ласковые, но настойчивые уговоры Митьки не заставили некоторых его знакомых митьков (особенно тех, у кого борода не растет) последовать его примеру. Не помогли и ссылки на то, что бороду носили такие высокочтимые митьками люди, как Пушкин, Лермонтов и Достоевский, а вот такой гад, как Альфред де Мюссе, – так тот, наоборот, бороды не носил.