Фрида сглотнула, пытаясь избавиться от появившегося во рту привкуса горечи, наклонилась и потрепала Стефана по руке. Мужчина встрепенулся и приоткрыл глаза.
- Милая, что такое? Я задремал?
- Ничего страшного, дорогой. Ты плохо выглядишь. Тебе лучше прилечь.
Месье Савар устало вздохнул.
- Да. Чувствую себя так, словно провел за рулем целый день и ехал, не останавливаясь. Все кости ломит. И эта проклятая жажда. Лучше бы я не притрагивался к вину.
- Отправляйся в постель, любимый. Я принесу воды.
Войдя в спальню со стаканом воды, Фрида обнаружила Стефана спящим. Он не потрудился раздеться и лежал на животе, обняв подушку - как ребенок, игравший целый день и окончательно вымотавшийся. Женщина поставила стакан на прикроватный столик, поднесла руку к прическе, достала иглу и сняла с нее защитный колпачок. От прежнего спокойствия и решимости не осталось и следа: в висках стучала кровь, дыхание участилось, пальцы предательски дрожали. Неужели она действительно собирается это сделать? Хладнокровно убить человека, в котором видит смысл существования? Пожертвовать им ради обретения власти над его людьми, ради возможности увеличить империю, которая сейчас принадлежит им обоим?
Чего ей не хватало? Денег, платьев, украшений, свободы? Она - женщина, ее дело - быть рядом со своим мужчиной и вдохновлять его, а не вмешиваться в криминальные разборки. Все эти годы она занимала чужое место, которое могло принадлежать кому угодно, хоть Улафу. Что она будет делать потом? План у нее был, но глупый, непродуманный, эмоциональный. Но это не самое страшное. Самое страшное заключается в том, что она останется одна. При мысли об этом Фрида превращалась в маленькую девочку и с трудом подавляла желание броситься вон из номера, а потом сесть на самолет и вернуться в Штаты, в уютную безопасную виллу на необитаемом берегу океана.
Стефан пошевелился во сне и провел рукой по простыне. Знакомый жест - он повторял его тысячу раз, желая убедиться, что его женщина мирно спит рядом. Фрида присела на постель и прижала ладонь к губам.
- Я люблю тебя, дорогой, - прошептала она, гладя его по волосам. - Я полюбила тебя с первого взгляда - и буду любить до тех пор, пока не сделаю последний вдох. Ты всегда будешь жить в моем сердце. Но я должна это сделать. Так будет лучше для нас обоих.
***
Из задумчивости, больше похожей на глубокий обморок, Фриду вывело прикосновение к щеке. Она вздрогнула и попыталась вскочить на ноги, но сильные руки удержали ее, обняв за плечи.
- Все хорошо, - успокоил ее Марио. - Это я.
Женщина огляделась. Она сидела на ковре, прислонившись к креслу, которое недавно занимал Стефан. И просидела тут чертовски долго - если верить наручным часам, почти пятьдесят минут.
- Оставь меня. Кажется, мы попрощались. Решил полюбоваться лицом женщины, убившей любимого мужчину?
- Тебе нужно выпить, - ответил он, не реагируя на предыдущую реплику. - У меня есть лекарство. Идем.
- Оставь меня, - повторила Фрида, устало прикрывая глаза. Сил на то, чтобы встать, у нее не было - все тело болело, голова клонилась к плечу. - Прошу тебя, уходи. Я хочу побыть одна.
- Нет, не хочешь, - возразил Марио мягко, но решительно.
Он поднял женщину на руки, и она, вяло подумав о том, не воспротивиться ли, спрятала лицо у него на груди. Запах, во время их первой встречи подействовавший на нее как щедрая доза афродизиака, сейчас, как ни странно, успокаивал. Умеет ли он их менять? Скрывать - да, и то на ограниченный промежуток времени. А вот менять - вряд ли. Один из самых больших недостатков сущности высших вампиров, питающихся удовольствием: стоит тебе потерять над собой контроль и забыться - и внутри включается привычный механизм «я чертовски голоден и хочу секса сию же минуту и прямо здесь».