Пьетра допила мартини и жестом попросила официанта принести счет.
- Я заплачу, Туни, - успокаивающе кивнула она. - Все в порядке. Я тебя пригласила - мне и платить.
Спрятав бумажник в сумочку, Фортуна недобро прищурилась.
- Нутром чую, что ты намереваешься забыть о плохом, помириться и прыгнуть к нему в постель.
- Даже если и так - это не твое дело.
Подруга ахнула и скрестила руки на груди, приняв обиженный вид.
- Ты перебрала, Пьетра.
- А ты перегнула палку. - Заметив, что собеседница хочет ее перебить, девушка покачала головой. - Ты, черт побери, и понятия не имеешь, что происходит в моей жизни. Ты говоришь, что мой отец был преступником, и что мой жених преступник, но для того, чтобы осознать смысл происходящего и увидеть все мелочи, нужно пожить в этом мире. Не в твоем мире, Туни, где ты с утра видишь белозубые улыбки немцев, а вечером расслабляешься в компании красавчиков-американцев, прыгаешь в отглаженной форме с рейса на рейс и ловишь на себе восхищенные взгляды. А в моем, где тебе могут перерезать горло только потому, что ты знакома не с теми людьми. Или потому, что ты родилась не в той семье.
Фортуна ошарашенно молчала. Пьетра вложила в принесенную официантом книжечку из темно-коричневой кожи пару банкнот и поднялась.
- Позвони мне, Пьетра, - обрела дар речи подруга. - Я за тебя беспокоюсь.
- Не переживай. Я способна позаботиться о себе сама.
***
Остаток дня Пьетра посвятила походу по магазинам. Под вечер она заглянула в кассу театра и, к своей радости, обнаружила, что несколько билетов на ближайшую постановку популярного мюзикла вернули в последний момент. Самих билетов нет, но кресла свободны, и синьорина может заплатить за одно из них.
Вернулась девушка поздно - прислуга уже спала. Пришлось открыть дверь дома отца, воспользовавшись собственными ключами. Меньше всего Пьетре хотелось кого-то видеть и с кем-то разговаривать. Она была уверена, что Марио либо встречается со сто двадцать пятым коллегой, либо ужинает и работает в подаренной ей квартире. Но в кабинете отца горел свет. Девушка поставила на пол пакеты с покупками и задумалась. Прошмыгнуть наверх? А если Марио останется до утра, и они встретятся за завтраком? Пьетра представила себе сцену объяснений, еще более уродливую, чем вчерашний скандал, и решила, что лучше зайти в кабинет сейчас. Они поговорят. Попробуют поговорить.
Марио не работал - лампа с зеленым абажуром, в свете которой отец обычно писал, была выключена. Он сидел в кресле у окна, том самом, которое Пьетра так любила в детстве, и читал. Приблизившись, Пьетра увидела обложку: «Божественная комедия» Данте.
- О, а вот и ты, amore mio, - подняв глаза, поприветствовал он девушку. - Тебе понравился мюзикл?
Она хмыкнула, занимая кресло напротив.
- Ты за мной следишь?
- Мой приятель водил свою подругу на ту же постановку. Они видели тебя в зале. «На синьорине Бертони было платье от Версаче, а мюзикл был восхитительным». Вот что они сказали.
- Удивительно, как у тебя с твоими вечными переговорами есть время на то, чтобы трещать о подобной ерунде.
Марио положил между страниц закладку и бросил книгу на подоконник.
- Я пришел к выводу, что нам нужно поговорить начистоту, amore mio, - произнес он почти торжественно. - Ты заслуживаешь правды. Я знаю, кто убил твоего отца.
Пьетра откинулась на спинку кресла.
- Правда? И кто же?
- Его убил я. Это я дал ему отравленный конверт. Именно поэтому я был в перчатках. И именно поэтому Клаус вручил перчатки и тебе перед тем, как впустить в кабинет.
Девушка сделала пару судорожных вдохов и поднесла ладонь ко рту, пытаясь подавить приступ тошноты. Марио наклонился к ней, уперев локти в колени, и заглянул в глаза.
- У твоего отца было две проблемы. Первая - он противился переменам. Вторая - он был доверчив. Он так слепо верил в свои традиции и был так неосмотрителен, что позволил мне за пять лет перекроить всю его империю под мои нужды. Это бизнес, amore mio. Я не имел личных претензий к твоему отцу. Он дал мне шанс. Он многому меня научил, я его уважал. Но его позиция была проигрышной. Если бы я продолжил идти за ним по указанному пути, все наши начинания потерпели бы крах. - Марио подцепил пальцем бриллиантовое колье на шее Пьетры и наклонился к ней еще ближе. - И тогда, amore mio, на твоей прекрасной шейке в лучшем случае красовалась бы не побрякушка от Картье, а кубинский галстук. А в худшем ты ублажала бы криминального авторитета в дешевом азиатском борделе, проданная в рабство.