- Забьете! - взвывал Сызранский. - Печенки у меня отбитые... Пацаны, пожалейте! Вас же самих засудят, погоны снимут...
- Стоп. - Сему перестали мутузить. - Ты думаешь, что мы менты?
Сема охнул сильнее, чем от боли.
- Хана... - сказал он обреченно. - Как же я не усек?
- А куда б ты на хрен делся? Короче, если знаешь, кто заказ до тебя довел, умрешь не больно. Если же хотя бы краем уха слышал, кто за всю эту нитку тянул, поживешь.
- Не выйдет. От тех будет не хуже.
- Ты соображал, на что шел?
- На деньги. С меня Равалпинди должок потребовал.
- И ты думал, что с такими лохами, как Киборг, заработать сможешь?
- Мне три куска надо было, всего ничего. Как раз бы рассчитался. Равалпинди я с аванса отдал, а потом мне по фигу, что эти недоделки наработают. Заказчик знает, как их найти. Он, правда, сам в таких делах порядочный лох.
- А не боялся, что он с тебя спросит, а не с них?
- Россия большая. Ушел бы. Равалпинди обещал пристроить к месту, если должок верну.
- Ладно. Равалпинди - это твоя проблема. Будешь отдавать исходного заказчика или нет?
- Командир, я сейчас дурной, могу не то выбрать. Дай подумать, а?
- Нет. Или говоришь исходного и получаешь право пожить, или умираешь точно так, как сейчас сдохнет Киборг.
Киборг заверещал, но ему дали по голове дубинкой и оглоушили. Уже лежащему в отключке запечатали рот пластырем и пристегнули к столбу.
Один из камуфляжников выдернул штурмовой нож и распорол на Киборге штаны, двое других подтащили к нему резиновый шланг со стальным наконечником...
- Запускай! - прозвучала команда. Заработал компрессор, которым приводят в действие отбойные молотки, струя воздуха под сильным давлением ворвалась во внутренности Киборга, разрывая их в клочья...
- Все скажу! - завизжал белый как мел Сема. - Можете убивать, только не так... Соловьев заказывал, Антон Борисович. Сына за сына.
- Вот и молодец. Хорошо, что сказал. А с чего это вдруг Равалпинди должок вспомнил?
- За кордон намыливается, по-моему... В Азию куда-то, к родне.
- Интересно. А я и не знал...
Часть I. ВЫХОД НА БИС
Кто я?
Внешний мир - пока я не уверился в этом окончательно - был не слишком просторной комнатой. Точнее, палатой. Слева было окно, из которою лился свет, справа - стена голубого цвета, прямо - узкая стена с дверью. Еще был стеклянный шкаф со склянками и инструментами. Пахло чем-то медицинским. Сзади меня что-то тихо гудело, жужжало и изредка попискивало. Но увидеть, что там находится, я не мог. Потому что не мог ни приподняться, ни голову поднять, ни даже просто повернуть ее чуть в сторону.
Впереди просматривалось что-то вытянутое и белое. Это было то, что прилагалось к моей голове. То есть туловище, ноги и руки. У меня должно было быть одно туловище и по две штуки ног и рук. Это я помнил. Но сколько было сейчас, не знал. Потому что не ощущал пока ничего. И даже в том, что у меня есть голова, немного сомневался. Голова - это я тоже помнил! - имеет свойство болеть, чесаться, ощущать подушку или что-нибудь еще, что под нее подложено. А то, откуда я глядел и слышал, ничего не чувствовало. Правда, думало, кажется.
Еще должна была быть шея. Если она есть, то, значит, я существую как целое. Но рук я не чувствую. Помню только, что они были. А есть ли они сейчас? Может, их и нет вовсе?
Может, меня нет, а все это происходит в загробном мире? Правда, для того, чтоб попасть в загробный мир, надо было сперва помереть от чего-то. А отчего я мог помереть?
Застрелить могли. Зарезать могли. Утопить могли, да сам по себе мог утонуть. Акулы могли сожрать. Мог разбиться, когда куда-то падал или прыгал с парашютом. Так и не припомню, чтоб он раскрылся. И тем более - был он у меня, этот парашют, или нет.
В поле зрения появилось нечто движущееся и белое. Человек. У него-то были руки, ноги и туловище. Даже голова со всеми причиндалами. Что это человек, а не ангел, я догадался сразу: ангелам выдают униформу без пуговиц, у них не предусмотрены головные уборы в виде белых шапочек, и самое главное - ангелам положено иметь за спиной крылья. А этот смахивал на врача.
Когда медик приблизился, я обнаружил, что в палате находится еще кто-то. Женщина, медсестра. Она появилась откуда-то сзади и подошла к врачу, и я услышал...
- Он открыл глаза, - доложила сестра. Она говорила по-испански.
- Очень хорошо, - кивнул врач, посмотрел куда-то за мою спину. Туда, где гудело, жужжало и попискивало.
- Пульс участился, - прокомментировала сестра, - теперь почти 55 в минуту. Еще три часа назад было не более двадцати.
- Я вижу, - произнес врач. - Произносил что-нибудь?
- Нет, только открыл глаза и поморгал.
- Он слышит нас? Вы проверяли реакцию? - поинтересовался врач.
- Нет, доктор.
- Интересно, понимает ли он по-испански?
- Вы слышите нас, сеньор? - спросила медсестра. - Если слышите, то закройте глаза.
Я подчинился и опустил веки.
- Еще раз, пожалуйста! - потребовал доктор. Должно быть, он думал, будто это случайное совпадение. Пришлось еще раз моргнуть.
- Вы меня понимаете? Если "да", то закройте только правый глаз, если "нет" - то левый.
Я закрыл правый глаз и, похоже, окончательно, убедил лекаря в том, что все слышу и понимаю.
- Можете что-нибудь сказать? - спросил доктор. Конечно, можно было бы сказать, если б язык ворочался, но я ограничился тем, что зажмурил левый глаз.
- Прекрасно, - произнес врач, как будто был очень доволен тем, что я не умею говорить. - Теперь я вам кое-что расскажу, а вы будете в нужных местах отвечать глазами "да" или "нет". Вы правильно меня поняли?
Я подмигнул правым глазом. Доктор начал:
- Сейчас вы находитесь в клинике "Сан-Николас", на острове Гран-Кальмаро. Сегодня 12 сентября 1996 года. В клинику вы поступили 24 августа 1994 года в коматозном состоянии. Вы меня понимаете?
Конечно, я понял не все. Не потому, что слова попались незнакомые. Мне даже было откуда-то известно, какое состояние называют коматозным. Где-то сохранилось воспоминание, что я в нем уже бывал. То есть мозги не работали, а сердце тюкало. Не понял я двух вещей. Первое: почему "большой кальмар" считается островом. Второе: что было до 12 сентября 1996 года или 24 августа 1994-го? Немножко сомневался и в том, правильно ли понимаю слово "год". Хотя точно знал, что между 1996-м и 1994-м - разница в два года.