Она открыла дверь сразу, как только он вышел из лифта, и он усмехнулся – не научилась ещё! Он позволил ей поцеловать себя и вести в гостиную, к столу.
Там он вдруг замер.
И дом другой, и женщина другая, и платье на ней не чёрное, а алое – по молодости, но его вдруг остро кольнуло ощущение де-жа-вю. Замысловатый салатик – на этот раз с ананасами, а не с шампиньоами, бутылочка вина, лимончик и груши ломтиками, колбаска, виноградик, из кухни тянет мясом из духовки.
У него зазвенело в ушах, и он вдруг почувствовал себя «водопадом, падением с высоты», а она растеряно смотрела, как он оседает к её ногам.
- Вызови скорую, - прохрипел он, - сердце…
В дорогой отдельной больничной палате, прохладной и белой, кипели страсти – молоденькая глупышка пришла его навестить и нарвалась на жену. Врачи рассеянно весело смотрели из-за двери «кино», не спеша вмешиваться. Инфаркта у мужика нет, давление они сбили, можно и поржать над жизненной комедией…
Он приехал как всегда под вечер, приткнув машину к мусорным бакам, и поднялся к знакомой двери. Она долго не открывала – не знала, не ждала. Потом открыла – не как всегда, не распахнув, а чуть приоткрыв небольшую щель.
- Ты?
- Я! Здравствуй.
По-хозяйски вошёл, чуть оттеснив её в сторону. Огляделся.
На столе старенький ноутбук и чашка кофе. На диване стопка белья. Носки на ковре валяются – тёплые, вязаные. Сама бледненькая, растрёпанная, в тёплом трикотажном свитерке и стареньких джинсиках, такая уютная, трогательная.
Подошёл, обнял, прижал к груди. Постояли.
- Как ты, родная?
- Нормально. Ты чего пришёл? Ах, да, очки.
Она высвободилась из объятий и подала ему футляр с очками – он иногда прочитывал у неё газеты или отчёты, пока она хлопотала на кухне.
- Послушай! – он сунул очки в карман и шагнул к ней.
- Уходи. Уходи пожалуйста. Я очень тебя прошу. Уйди…
Осенний ветер накидал ему какой-то дряни на капот. Он поднял голову. В её окне горел свет. Он посмотрел, покурил и поехал домой.
- Ну наконец-то! Опять где-то шлялся! А к нам родители зашли. У папы к тебе дело. Проходи к столу, ужин стынет, - и жена забрала пакет с хлебом.
Он прошёл, помыв руки, пожал руку тестю, кивнул тёще, сел за стол.
Селёдка под маринованным луком колечками, отварная молодая картошка в масле с укропом, салат из огурцов и помидор, котлеты, исходящие сытным соком, сыр, грибочки солёные – сами собирали, сало горкой, зелень, свежий хлеб, водочка.
Он стянул пиджак и галстук.
- Я там ещё конфет принёс, поставь на стол.
- А зачем они тут? Потом ребятишки вытаскают. Да садись уже!
Утром зарядил противный мелкий дождик, превращая золотую осень в серую сырую мороку, праздник в будни.
- Хлеба купи и порошок стиральный! Не забудь! – крикнула жена из кухни.
Он поморщился. Тут забудешь – сорок раз напомнит.
Рабочий день тянулся как дождь за окном – то замедляясь, то ускоряясь, но бесконечно продолжаясь беспросветным нудным капаньем. Еле досидели…
Выйдя из магазина, вдруг вернулся обратно и вышел снова – с коробкой конфет и шампанским поверх порошка. С трудом вспомнив новый адрес, приехал в сумерках, поднялся на площадку, позвонил.
- Ты?!
- Я. Я тут конфет принёс и шампанское. Брызнем?
Она повисла у него на шее.
- Я думала, ты больше не придёшь! Думала, это всё – точка! Твоя жена…
Он усмехнулся.
- Т-ч-ч. Не говори о ней, это всё в прошлом.
Поцелуй, стон, жаркая страсть, диванчик.
Поужинать не удалось – не ждала, не готовилась. Ну, да ладно. Научится.
- Мне пора.
- Уходишь?!
- Да. Надо. Но это ненадолго. Я всё решу, - он поправил галстук, - до завтра?
- До завтра. Ты что больше любишь – мясо или пиццу?
- Тебя!
Она счастливо смеётся.
- И мясо.