– Глеб, не кори себя. Девчонки были уверены, что я улетаю с родителями в Европу.
Гюнтер вздохнул и зарылся носом с пахнущую малиной макушку.
– А на следующий день Сашка принёс ту проклятую газету. Я поднял на ноги своих друзей, и Андрей нашёл Наташу. Она и подтвердила, что ты улетела. Лер, я… мне было всё равно, что будет со мной. Я считал, что я виноват в твоей смерти и решил отвлечься, быстрая езда всегда помогала мне собраться и начать действовать. Но дорога была скользкая после дождя, и тот грузовик ещё… Меня прооперировали несколько раз, – он вздрогнул, почувствовав её нежные пальчики на шраме, что перечеркнул живот. – Потом вытяжение, костыли, всё быстро срослось, будто природа мстила мне, сохранив жизнь. Я заменил отца, работал сутками до мушек перед глазами, создал этот фонд и вот приехал сюда.
Валерия улыбнулась и потёрлась носиком о его плечо. Гюнтер поцеловал золотистые волосы и усмехнулся.
– Ты, Лер, должна знать ещё одну вещь. Тогда в ресторане я… я не сказал тебе главного, хотя теперь оно уже не имеет никакого значения.
Валерия подняла голову и со страхом посмотрела ему в лицо.
– Нет, нет, не переживай, это всё оказалось неправдой. Лер, я тогда обследовался и мне сказали, что у меня не может быть детей.
– Но как же так? – воскликнула Лера. – Это неправда, Глеб, Глебочка твой сын, поверь мне! Я ни с кем больше, честно… это не может быть правдой! Это твой сын, я не могла больше решиться на такое. Да он и похож на тебя, одно лицо, а я…
– Тихо, Лерочка, тихо! Я знаю, я верю. И очень надеюсь, что Глеб Глебович скоро станет старшим братом.
– Почему?
– Да потому что мы с тобой, малышка, занимаемся любовью, а о защите… забыли!
– Боже, Гюнтер! Это всё ты виноват! Я даже не подумала об этом! Но ты-то!
Глеб громко захохотал и опрокинул жену на спину. Затем замер, любуясь обнажённой мадонной, и тихо прошептал, придавив своим весом Леру к постели:
– Я полностью признаю свою вину. И поверь мне, пусть лучше я буду виноват в твоей беременности, чем в твоих слезах.
Спустя девять месяцев…
– Гюнтер, твою налево! Сядь и успокойся! У меня уже голова кружится от твоих хождений туда-сюда!
Ромашов грубо схватил друга за плечо и силой заставил того сесть на больничный диванчик, обитый серой кожей.
– Саня, я с ума сойду. Ты только приехал, а я тут уже не один час сижу, а толку ноль! Ты-то уже знаешь, как это – стать отцом, а я-то, Саш, считай, в первый раз! Хорошо, что Глебочка с бабушкой и дедушкой сейчас! – Он резво вскочил на ноги и почти бегом направился к высокой женщине в белом халате. – Скажите, вы не в курсе, что там с Лерой Гюнтер, ой, простите, Валерией Петровной Гюнтер?
Женщина внимательно посмотрела на него и с улыбкой спросила:
– А вы, я так понимаю, тот самый Глебушка?
Глеб несколько раз моргнул, но на всякий случай утвердительно кивнул головой.
– Ну что ж, – протянула женщина, – поздравляю вас, Глебушка, дочь у вас родилась, красавица, вся в мать!
Гюнтер схватился за голову, обернулся к улыбающемуся Ромашову и вдруг поднял стоящую перед ним женщину на руки и закружил по просторному вестибюлю. Послышался громкий женский «ах» и смех. Смущённый мужчина аккуратно поставил врача на ноги и пробормотал что-то, напоминающее «я не то хотел сделать».
– Доктор Воронина, – женщина протянула Гюнтеру руку и крепко сжала его пальцы. Глеб удивлённо посмотрел на врача, затем на свою ладонь. Крепкое рукопожатие хирурга вдруг вселило в него уверенность и радость. – Глеб Сергеевич, с Лерой вашей всё хорошо. И мне очень приятно, что вы так волнуетесь за свою жену, хотя ребёнок у вас не первый.
Гюнтер мимолётно скривился и тихо заявил:
– Не первый, конечно, но в чём-то я отец впервые. Просто Глебочку Лера рожала без меня.