«Первое – смотр показал, что сегодня в строю стоит четыреста пятьдесят три человека, против четыреста пятидесяти семи вчера.
Второе – два человека дезертировали сегодня ночью. Позор и смерть дезертирам!
Третье – при попытке дезертировать, был схвачен ополченец Гинхольд Кузнец. По главе: «О делах военных», строке первой, законов Карлидия Первого, посудить так: за дезертирство, Гинхольду Кузнецу следует отрубить руки (выше локтя) и ноги (выше колен) и оставить истекать кровью.
Четвертое – ополченец по имени Хальдер был пойман за воровством у ополченца Сивольда. По главе «О дела…»
– Да-да писарь, – взорвался нетерпением лысый всадник, – мы поняли, что по делам военным и бла-бла-бла, все равно твои решения утверждаю я, так что отрубить Сивольду голову и все на этом.
– Ча-чаво? – крайне удивленно произнес вмиг побледневший мужик, стоящий справа от Ариакса.
– Но господин, – вклинился писарь, – вор Хальдер!
– Хальдер, Сивольд – хер разберешься! Отрубите голову ВОРУ в общем!
Бледный мужик, стоящий рядом с Ариаксом, громко выдохнул с облегчением. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
– А как же дезертир господин? Вы должны также дать согласие и на его казнь.
– Я, тысячник-градоправец города Камеграда, именуемый Хультуром, имеющий звание Почетного красного плаща, приказываю: казнить, – жестом руки, Хультур показал, что забыл имя, но после подсказки писаря продолжил, – Гинхольда Кузнеца, через отрубание рук и ног. Сиво… кхм, Хальдера через отрубание головы.
Ариаксу было малоприятно смотреть, как производят казни. Он бы с радостью ушел, но по закону военная казнь должна была производиться перед строем. За свою жизнь в городе, он видел лишь одну казнь – казнь насильника. Ариакс тогда, будучи мальчишкой, с воодушевлением бежал на площадь, чтобы посмотреть как измываются над насильником. Но отрезания мужского достоинства, а затем выжигание клейма рабства – это не совсем то, что он ожидал тогда увидеть. Крики того человека, глубоко врезались в память, заставляя лицо Ариакса непроизвольно кривиться каждый раз, когда эти воспоминания вырываются из пучины памяти. Вор при казни не обронил ни слова, в отличие от Кузнеца дезертира. Он кричал, брыкался, пытаясь вырваться из хватки двух крепких мужей. Когда его положили наземь, он перестал кричать…ненадолго. Четверо держат, двое бьют. При таком раскладе остается только надеяться на потерю сознания. Два топора взметнулись вверх и одновременно обрушились на ноги Кузнеца. Лагерь, ранее сотрясаемый зовом рога, вновь сотрясся ужасающим криком. Мурашки пробежали в районе висков Ариакса. Из-за впереди стоящих он видел, как двое воинов возвысились над наказуемым и отошли в стороны, держать уже не было необходимости – не убежит. Отойдя, они открыли обзор на окровавленные культи ног, из которых пульсирующими потоками била красная жидкость. Крик все не прерывался, хотя и слабел с каждой секундой. К тому времени, как топоры обработали его руки, крика уже не раздавалось. Тысячник-градоправец дал приказ расходиться и готовиться к обеду: «Жрите до отвала парни, на встречу с Ховальдом Душегубителем лучше идти с полным желудком!».