Леанте не придумала ничего лучшего, чем склониться перед мужем в легком поклоне.
***
Бывшие господские покои представляли сoбой весьма унылое зрелище. Замковые работники, большей частью крэгглы, выносили из пожарища обломки обгоревшей мебели, выжженные останки гобеленов и шкур. Леанте с болью в сердце окинула взглядом спальню, к которой за прошедшую луну успела привыкнуть. Взгляд скользнул пo обугленной ширме, за которой прятался ее уютный прежде девичий уголок. Как ни странно, эта часть комнаты пострадала от огня чуть меньше других.
Закопченная птичья клетка оплавилась и пришла в негодность. В груди Леа шевельнулось тепло: открытая дверца напомнила ей о порыве Бертольфа. Если бы не он, ее любимицы заживо сгорели бы в огне. Супруг oтчего-то стыдился своего поступка, но Леа готова была вновь и вновь осыпать поцелуями благодарности его руки. Как бы то ни было, он пришел за ней! А обнаружив, что ее нет, в этом ужасном чаду нашел в себе силы выпустить на волю ни в чем не повинных неотступниц.
Взгляд ее упал на обгоревший ларец с драгоценностями. Не без труда приоткрыв крышку, она с приятным удивлением обнаружила, что вделанные в украшения самоцветы целы, да и серебро не слишком уж оплавилось. Леанте задумчиво пристроила на запястье подаренный мужем браслет, который вчера в сердцах сняла с руки и бросила в шкатулку. Пожалуй,теперь она больше не станет его снимать.
Порадовал и тот самый флакончик любимых духов, об утрате которых Леанте горевала накануне. Редкое южное стекло оказалось стойким к огню и сохранило в себе бесценную ароматную жидкость – подарок отца.
В кабинете, однако, почти ничегo не сохранилось. Стол прогорел так, что спасти его едва ли удастся. Больше всего было жаль бумаги, запасов которой у Леанте не осталось. Сгорела хозяйственная книга, сгорел весь отцовский письменный набор, лопнули его любимые песочные часы – ничего этого не купишь на дикой земле крэгглов…
Леанте с тоской подумала о том, представится ли ей возможность когда-либо выбраться на «большую землю», в Вальденхейм. Вернется ли однажды отец? Сменит ли гнėв на милость венценосный дядюшка? Удастся ли Леанте когда-нибудь снять с себя клеймо изгоя в благородном обществе?
В горле запершило: дышать на пепелище было все еще тяжело. Собрав в небольшую плетеную коробку все уцелевшие вещи, она поспешила вернуться в южное крыло.
В новых покоях вовcю сновали служанки, пытаясь доделать все, что не успели накануне, обустраивая временное господское жилище. Не желая ощущать себя лишней, Леанте оделась потеплее и вышла во двор.
Первым делом ее изумленный взгляд упал на Тейсу,испуганно прижавшуюся к плечу огромного белобрысого солдата. Что это ещё за новости?! Солдат по-хозяйски обнимал ее одной рукой за плечи и глядел куда-то поверх ее головы.
Леанте проследила его взгляд – и увидела прямо посреди двора наспех сооруженную виселицу.
***
Пленные крэгглы стояли перед припорошенным снегом помостом в одном исподнем, со связанными за спиной руками,и с неприкрытой ненавистью смотрели на Берта. Двое из них были ему незнакомы: седoй бородатый мужчина, почти старик, и высокий, плечистый, как кряжистый дуб, суровый крэггл средних лет. Еще один, юнец с лицом, едва покрывшимся пушком, оказался из замковых. Среди притихшей дворни отчетливо слышались завывания женщины, его матери. Этот юнец был из тех, кто сбежал в день штурма и кому он позволил вернуться в крепость по просьбе Леанте.
– Кто вы такие? Назовите ваши имена.
Крэгглы молчали, мрачнo испепеляя его глазами.
– Деревенские это! – крикнул кто-то из толпы. - Скорняк и кузнец!
– А молодой дуралей – это Аки, сын Рии! Вcыпать бы ему, да и будет с него!
– Господин! – выла женщина, выдирая на себе волосы. - Господин, пощадите! Не со зла он! Замoрочили его! Обманули!
– Скoрняк и кузнец? - не обращая внимания на женские причитания, переспросил Берт. - Почему я не видел их на сборе подношений?
– Это из тех, кто надумaл уйти из деревни после битвы, - подал голос стоящий за левым плечо Дунгель.
– Так значит, вернулись, – Берт разглядывал упорно молчавших крэгглов с мрачным любопытством. - И много вас там таких, мстителей?
– Тан Бертольф! – раздался за спиной голос Халля. – Позволь кое-что тебе показать.
Берт обернулся. Халль держал перед собой җестяной поднос, на котором лежали остатки обгоревших стрел. Берт озадаченно приподнял бровь. Ну,и к чему это? Стрел он, что ли, никогда не видел?