Его губы утомились, насытившись жадными поцелуями, но ее губы все еще были полны желания и ласкали – так, как не смели ласкать никогда прежде; и вот уже он, обессилевший, покрытый соленой испариной после сладкой любви, судорожно вплетал пальцы в ее волосы и стoнал, выгибаясь,изнемогая в жарком огне, а ее локоны светлыми змеями струились плечам, кольцами свивались у его бедер…
– Леанте… – пробормотал он много позже, уткнувшись носом ей в шею и с трудом переводя дух. – Я, должно быть, безумец. И глупец. Как много времени я потерял…
– Не потерял, - она улыбнулась саднящими от исступленных поцелуев губами. - У нас впереди еще много дней и ночей.
– Хотел бы я верить, - улыбнулся он ей в шею, засыпая.
– Бертольф, - она прильнула к нему крепче, обняла за плечо.
– М-м-м? - промычал он соннo.
– Я знаю, что завтра ты победишь. Но молю об одном… если представится возможность… Прошу, пощади моего отца.
Она замерла и даже перестала дышать, ожидая ответа.
Но ответа не последовало. Леанте, волнуясь, вгляделась в лицо мужа, освещаемое лишь тусклым светом догорающих в камине углей,и в груди ее разлилась нежность с оттенком горечи. Бертольф спал, крепко сомкнув тяжелые веки и по-мальчишески приоткрыв припухший от слишком рьяных укусов рот.
– Старые духи… – беззвучно прошептала она в ночной тишине. - Горные духи, духи огня и духи леса… Прошу, умоляю: сохраните для меня их обоих. Сохраните от беды моего мужа и моего отца!
***
Вид грозных осадных орудий на подступах к крепости способен был внушить ужас даже самому бесстрашному воину.
Но только не тому, кто сегодня утром увидел безбородого и коротко стриженого Дунгеля. Берт усмехнулся в несуществующие усы, вспоминая их поспешную рассветную встречу. Эти двое – как ни крути, а все же oни оставались его друзьями – своим безрассудством словно сговорились его доконать.
Вот только почему-то от вида безбородого Халля и теперь столь же безбородого Дунгеля становилось не только смешно, но и невероятно тепло на душе.
– Я ценю твою жертву, друг, – отсмеявшись, Берт хлопнул рыжего по плечу.
Вместо потока ядовитых ругательств в ответ Дунгель, к удивлению Берта, стушевался.
– Хотел бы я называться твоим другом,тан Мoлот, - внезапно сказал он, вонзившись твердым взглядом ему в глаза. – Но я недостоин этой чести.
Халль отчего-то встревожился и ткнул его локтем под ребра, но Дунгель этого даже не заметил.
– Что за чушь ты несешь? Не выспался, что ли? - нахмурился Берт.
– Поверь, это была не единственная ночь, когда я не мог спокойно спать. Но я должен сказать.
– Сказать что?
– Неизвестно, как cложится сегодняшний бой. И я хочу очистить перед тобой свою душу.
– Да о чем ты толкуешь, потроха дельбухов тебе в глотку?!
– Не перебивай! Я должен. - Он набрал в грудь воздуха, и у Берта в дурном предчувствии онемели кончики пальцев. - Это я передавал во дворец сведения о твоей жене. И о ее ночном походе за стену. И о том, что она писала письма отцу. И о том, что она помогла сбежать пленному лорду.
Берт, потрясенный услышанным, не мог поверить ушам.
– Но… как?! Ты ведь не умеешь писать?
– В первый раз – со своим человеком в обозе. Второй… когда встречал принца. Да какая, собственно, разница, как!
– Выходит, король велел тебе доносить на меня?
– Οн велел нам обоим, - мрачно вставил Халль. - Но это не значит, что кто-то из нас собирался и в самом деле вредить тебе, Берт. Никакие королевские указы не заменят настоящей дружбы. Дружбы, закаленной на пролитой в битвах крови.
Берт, качая головой, не мог отвести глаз от изменившегося в лице Дунгеля.
– Но зачем?!
– Поверь, это не было предательством. Я хотел как лучше и делал это для твоего же блага. Твоя жена казалась мне… недостойной женщиной. Изменницей. Не той, которая тебе нужна.
Берт шумно выдохнул сквозь стиснуты зубы.
– Выходит,ты решил, что лучше меня знаешь о моих нуждах?
– Эти сведения никак не могли навредить тебе, Берт. Ты-то ведь не изменник!
– Леанте тоже не изменница.
– Теперь я это знаю. Пока тебя не было в крепости, она… Да что говорить! Я понял, Берт, что ошибался. Твоя жена любит тебя. И она для тебя достойная пара.