– А разве пройдешь тут? Вон молодой господин встал перед дверью и стоит, будто его смолой к крыльцу приклеили!
– Хайре! – рявкнул Берт, угрожающе сдвинув брови.
Наглость прислужницы, заправлявшей замковым двором с ретивостью завзятого воеводы, порою переходила все границы. Нет уж, пора навести порядок в этом женском царстве и показать всем, кто в этом доме хозяин!
– Ну и чего вам? - ничуточки не оробела крэгглиха.
– Трапезная свободна?
– Α с чего бы ей быть не свободной? - ехидно подбоченилась Хайре, c прищуром глядя на Берта. - Молодые госпожи уж давно отужинали и по постелькам разошлись. А не как некоторые, что по ночам знай шастают…
– Вот и славно, - угрожающе оскалился Берт. - Ступай-ка, Хайре, разбуди своих кухонных девок. Пусть снесут в трапезную все стулья и лавки, которые только найдут в доме, да из подвалов притащат пару бочонков вина. И на стол пусть накроют, да поживей!
Глаза крэгглихи округлились, как у испуганной совы.
– Да что же…
Берт пресек бунт на корню громким рыком:
– Молчать и выполнять! Дунгель! Α ну-ка зови всех ребят в трапезную! Пировать будем! А на кухне вели двух барашков зарезать, да на вертел их, родимых!
Возмущенная Χайре,изрыгая проклятия, все-таки убралась выполнять хозяйское распоряжение, а Дунгель с радостным возгласом умчался за солдатами. Через несколько мгновений казарму сотряс дружный раскатистый вопль. Берт довольно оскалился. Еще бы! Настоящее хмельное вино вместо эля в хозяйской трапезной вместо казармы кому хочешь поднимет настроение!
Пирушка превзошла все ожидания. Вино из бочонков текло рекой: недовольные заспанные прислужницы едва успевали наполнять кувшины и кружки раздухарившимся воякам. В ожидании зажаренных барашков на закуску пошли холодные ячменные лепешки, заготовленная на зиму квашеная капуста , ароматные колбасные колечки с чесноком да ломти копченой красной рыбы.
Изрядно повеселевший Дунгель, у которого от возлияний даже веснушек на скулах прибавилось, размахивал пузатой кружкой и старался перекричать общий гам.
– …Смотрю , а на посту старушонка, еле стоит, за клюку держится. Я ей: бабка,ты зачем пожаловала? Она мне: дык, к внучонку, говорит, Χареком его зовут. Α Харек , понимаешь ли,третьего дня к этой самой бабке на похороны отпросился…
Берт пьяно хохотал вместе с Дунгелем и жалел лишь о том, что сейчас, в ночь Хранителей, с ними не было Халля, который отправился в дальний дозор.
– Эй, Лейв! – крикнул Дунгель здоровенному белобрысому дюжинному, что за другим концом огромного стола опрокидывал в себя такую же здоровенную кружку. – Где там наши барашки? Сгоняй-ка к кухарю да скажи, что если через полповорота не подаст мясо, мы его зажарим вместо барашка!
Невозмутимый Лейв, громко опустив на столешницу кружку, укоризненно покосился на Гисли, что самозабвеннo щупал одну из хохочущих прислужниц,и неспешно побрел выполнять приказ йольва.
– За что его только прозвали Огоньком? - посмеиваясь, спросил Берт, стараясь задержать взгляд на Дунгеле, который упорно расплывался у него перед глазами. - Бледный, как моль. Все хотел спросить,да кулак у него больно увесистый.
– Разве Халль тебе не рассказывал ту историю? - хохотнул Дунгель, лихо подкручивая рыжие усы. - Определили наш отряд на постой в одну деревню близ Меклора. Утром все на построении – Лейва нет. Уже четвертые петухи пропели, а его все нет и нет! Ну,думаем, порешили бугая нашего деревенские. Трубим тревожный рог, вся деревня сбегается на площадь,и тут Лейв наконец прибегает с сеновала, в чем мать родила, глаза вполлица, в руках ведро с водой, за ним девка в одном исподнем бежит. Спрашиваю, а ведро-то тебе зачем, дурень? А он мне: так тревогу трубили же, пожар тушить прибежал…
Его голос потонул во взрыве хохота,и следом хор нестройных голосов вновь затянул скабрезную разухабистую песенку.
Берт, ухмыляясь , подставил пустую кружку приблизившейся прислужнице. Кружка плясала в нетвердой руке,и девушка придержала ее прямо поверх ладони Берта.
– Эх, я и сам бы сейчас от бабы не отказался, - мечтательно протянул Дунгель, оглаживая девицу осоловелым взглядом. - Целую луну уже здесь торчим , а глянуть и не на кого, одни крэгглихи.
Берт отчего-то погрустнел. Ему-то было на кого смотреть, да и посмотреть там было на что. И за какие только грехи ему досталась в жены строптивая и вероломная дельбухова дочь?
Подавальщица, наполняя его кружку, случайно задела грудью плечо Берта.
Или не случайно? Берт поднял взгляд и внезапно смутился. Черные глазищи девицы из крэгглов посверкивали в отблесках жаровни – как-то уж слишком жарко. Кажется, ее звали Йона?.. Между пунцовых губ будто бы случайно проскользнул и спрятался кончик розового язычка.